- Не вздумай вламываться без стука, - предупредила Лена, - как в прошлый раз…

В прошлый раз я зашел в темный подъезд, думая о ее сочном, гладко выбритом лобке, нажал на кнопку лифта, думая о все том же лобке, и, мучительно изнывая в мыслях о, - да, конечно! – ее же лобке, нажал на ручку двери. И завалился внутрь: непонятно почему, дверь не была закрыта. А ее муж был там! В коридоре! Он не избил меня лишь чудом. Чудом! Слава богу, - говорю это по привычке, потому что бога нет нет, мы это уже определили, - у меня в руках была книга. Книги меня всегда спасают. Я протянул Лене книгу, и сказал:

- Вот, ты просила занести почитать…

Не помню, как именно, но я выкрутился. Что было до того момента, когда я, наконец, выскочил из их парадной, облегченно вздыхая, как кит, уцелевший в столкновении с айсбергом, не помню. Видимо, мозг специально отключается. Но больше мы себе такого позволить не могли. О, нет.

Ее муж был старше нас, - а мы с Леной ровесники, - на целых двенадцать лет. Настоящий взрослый мужик! Не какое-нибудь инфантильное, желеподобное дерьмо типа меня. Никакой рефлексии, никакого пьянства, железные мускулы, высокий рост и стать. Почему его жена трахалась и со мной, трудно понять. Видно, в ложку меда следовало добавить каплю дегтя. Деготь. Я им и был. Плевать. Все я понимал. Но при виде ее лобка, - удивительного по красоте мясистого сооружения, напоминавшего морской гребешок, которого я, впрочем, никогда не видел, - терял голову и шел, шел, шел. А вот то, что было в расщелине лобка, вообще повергало меня в священный трепет. И, застыв, я исходил хрусталем, обоняя ароматы этой чудной пизды.

Ради этого я был готов рискнуть. Разумеется, не всем. Каждый раз, когда я встречал Лену с ее мужем, мне становилось до жути страшно. Мало того, что он был здоров, как крепкий и мясистый; бог мой, совсем как лобок его жены! - лесной лось, так он еще и увлекался какими-то там боевыми искусствами. Искусствами! Я пил валерьянку, и шел на свидание с его женой. Хуй всегда подводил мой разум.

Замуж она выскочила очень рано, о чем не переставала жалеть. Жалела и так, жалела и этак. Я только диву давался, глядя на ярко-красную дыру ее накрашенного и разинутого рта, и слушая, как из этого отверстия, - очень напоминающего жутко расширенный женский анус после соития в него, - вылетают вопли. Силе их могли бы позавидовать самые шелудивые коты города.

- А-ахаха, - и громче, - а-аа-АААХ!!!!

Что удивительно, сама она о своих криках и воплях не помнила. И жутко сердилась, когда я пытался намекнуть ей, что в постели она вовсе не так благовоспитанна, как в жизни. Пока ее рогатый муж с видом самого мужчинского мужчины на свете залезал под днище чужого автомобиля, - конечно! я же не сказал, у него были золотые руки, своя ремонтная мастерская, говорю же, настоящий мужик! - мы тоже занимались ремонтом. Она становилась надо мной на корточках. А я, представляя себя мужественным механиком с пропахшим машинным маслом комбинезоном, залезал под нее и ковырялся, ковырялся…

Я мог произвести починку с закрытыми глазами. Только наощупь. Удивительно, ее пизда была очень узкой, - это приятно стимулирует, не правда ли? Странно, как-то раз я трахнул толстую девственницу, так ей в пизду кулак можно было засунуть, и я болтался там, как пьяный матрос на палубе во время качки. А ведь Лена не отказывала в ласке не только мне, и все равно пизда у нее была узкой. В любом случае, я прекрасно знал ландшафт местности изнутри.

Как-то раз, попивая дешевое вино «Изабелла», я сел на балконе, - муж ее уехал на рыбалку с ночевкой и она разрешила мне остаться ночевать, случай весьма редкий! – и нарисовал карту ее пизды. Я чувствовал себя Таинственным Кормчим – тем самым, что втайне ото всех открыл Адмиралу пути прохода в Великую Азию, на поверку оказавшуюся Америкой. Ветер странствий стучал в мое окно, свежий соленый запах ее пизды, - запах вяленой рыбы, летучей рыбы, морских брызг и грязной пены портового прибоя, - будоражил мне ноздри. Я тщательно вычертил карту, и подарил ей.

Как она верещала! Лена считала это очень грязным. Она считала грязным все, до тех пор, пока не раздвигала ноги, и не получала в пизду член. Тогда она полностью теряла над собой контроль, металась, царапалась, орала, материлась, да и вообще – становилась славной, компанейской девушкой. Но всегда – исключительно в супружеской постели. Даже в ее собственной квартире нигде больше она не трахалась.

- Эй, - одернула она меня, когда я первый и последний раз собирался вставить ей прямо в коридоре, - я не шлюха, милый, с этим иди к другим женщинам.

На постели, - естественно, - ее можно было трахнуть как, куда, и сколько угодно. Вообще, и по характеру, и по внешности. Лена смахивала на Молодую Замужнюю Женщину с плакатов рекламы американского образа жизни 50-хх годов. Такая же проблядь, густо обмазавшая себя слоем ханжества и притворства, такая же семейная проститутка, такая же дрянь. Ты будешь ебать ее в задницу, а она в это время - рассказывать подруге по телефону о благотворительном вечере, где она и еще десятка два таких же ненасытных влагалищ собирали деньги на летний лагерь для детишек-скаутов. При этом она обидится, если ты вздумаешь объяснить ей, что она любит ебаться. Ебля? Это не из лексикона молодой порядочной и замужней леди. Ну, разумеется, до тех пор, пока она не начала заниматься еблей.

Выглядела она, - отдаю должное, - роскошно. Примерно как устрица на полторы тысячи долларов, на льду, с веточкой зелени, кусочком лимона и рюмочкой аперитива. Хорошая фигура, тонкие черты лица и белая, мраморная даже, кожа. Но заполучил ее этот жлоб, - муж, - просто потому, что, откажи она ему, он бы ее запросто пришиб. К тому же, когда ей было семнадцать лет, - а замуж она выскочила именно тогда, - его существование ей льстило. Во-первых, он был настоящий мужчина, во – вторых, взрослый мужчина, в третьих, мог даже раз в неделю сводить ее в бар. Само собой, годам к двадцати она поняла, как поторопилась, - ведь с возрастом растут и потребности, - но обратного пути у нее не было. Оставалось одно – тайком наставлять рога мужу. Но – тайком. Ведь его основных прав на нее Лена не оспаривала. В принципе, это могло случиться с ними и семьсот тысяч лет назад. Ситуация та же.

- По своему развитию, - я уже засадил Лене, поэтому мог дерзить ей свободно, - вы, ты и твой муж, остались на уровне животных. Кто сильней, тот и ебет самку. Семьсот тысяч лет назад он бы поимел тебя точно так же. Обыватели. Тупые придурки. Вот вы кто.

Я могу изгаляться над ней сколько угодно. Она все равно меня не слышит.

Когда я начинаю ее ебать, она слушает только, как переговариваются мой хуй и ее пизда. Можно снаряд в комнате взорвать, ей будет все равно. Хуй и пизда. Их разговор. Шепчут, жужжат, перещелкиваются. У них сонарная связь. Как у китов в океане. Киты не молчат, разве вы не знали? Они разговаривают, разговаривают, молвят – все в воде, в толщах, в пластах океана. О чем они говорят? Я бы