Взгляд у Иры был тягучий, с поволокой. Каждый раз, когда Ион чувствовал на себе блеск этих всегда влажных органов зрения, в уголках которых, то и дело, появлялась большая слеза, сердце его осыпалось. Прямо так и осыпалось, тонко звеня разбитым об асфальт хрусталем. Еще у Иры была челка, которая тоже разбила Иону сердце. Челка была всегда растрепанная, и парню хотелось подойти к ней и поцеловать в макушку. Вообще, Ира обладала очень многим, что разбивало сердце Иона. Парень даже всерьез подумывал над тем, чтобы пойти к врачу. К кардиологу.

- Проверьте, доктор, есть ли у меня еще сердце, - скажет усталый Ион, - или оно разбивалось так часто, что уже не собралось вновь…

А врач улыбнется, и понимающе попросит рассказать, что же это за причина такая, по которой сердце Иона разбито. Хотя, конечно, все будет прекрасно понимать сам. Ведь врачи, - опытные и пожилые, - всегда знают, что лечат не причину болезни. Причина недугов, знал Ион, всегда одна. Любовь. Само собой, в больницу он идти боялся. Во-первых, Ион был в городе человеком новым и людей стеснялся. Да и времени на больницы у него не было: парень работал в зоопарке, и только и успевал, что чистить вольеры животных, косить траву, да убирать территорию. Во-вторых, Ион боялся, что, рассказав врачу-кардиологу, которого он выдумал, всю правду о том, что сердце ему разбила Ира, он, Ион, попадет уже к другому врачу.

Ведь Ира была зеброй кишиневского зоопарка.

Тем не менее, поделать с собой Ион ничего не мог. И, глядя на челку Иры, на ее глаза, - человечьи, внимательные, любящие, - и в особенности на полный зад на тонких, ухоженных задних ногах, все сметал и сметал с асфальта осколки своего сердца. А сзади Ира напоминала Иону изящную полосатую рюмочку: шикарный зад на стройных ножках манил парня даже ночами.

- Безусловно, в этом сказывается ваше детство, проведенное в деревне, - сказал профессор Дабижа, - ведь многие дети, выросшие на природе, совершенно положительно относятся к скотоложству. Более того, это является важной частью их ээээ…сексуального опыта.
- Сами вы, профессор, скот! – обижался Ион.

Профессор не обижался. С Ионом он познакомился, когда парень работал в зоопарке уже год. Профессор Дабижа, - член Союза писателей, известный филолог, и антрополог, - привел в зоопарк внучку. И, глядя, как молодой, лет двадцати, рабочий в синем комбинезоне любовно глядит на зебру, продекламировал:

- Старой Эллады прекрасная страсть…

Когда Ион, робея, признался, что ничего из этих слов не понял, профессор Дабижа охотно отпустил внучку к пруду с персидскими утками и лебедем-шипуном, а сам прочитал Иону целую лекцию.

- Друг мой, признайтесь, вы влюблены в эту зебру? – осторожно начал он. – Да право, не стесняйтесь! В Древней Греции, упомянутой мной, как Эллада, вашу страсть бы не только не осудили, но более того, ей бы восхищались! Поэты слагали бы о ней песни! О ней говорили бы ораторы на площадях!

Ион, ожидавший вызова полиции в худшем случае, а в лучшем – просто насмешек, оттаял. Присел на корточки, и стал слушать. А профессор Дабижа объяснял, - как он сам выразился, - сложившуюся ситуацию. В Греции, говорил он, эпохи Гомера люди понимали, что любовь, – это взаимное притяжение двух душ.

- И все! – поднимал палец профессор.

Только две души. А уж в какой оболочке они существуют в этом бренном мире, неважно. Потому союз мужчины с мужчиной, женщины с женщиной, в Древней Греции предосудительным не являлся. Более того. Мужчина с мальчиком, женщина – с маленькой девочкой, мальчик с козочкой, мужчина со скульптурой…

- Ну, и, конечно, - закончил список Дабижа, скептически пожав плечами, - мужчина с женщиной.

Ион слушал внимательно, и лицо его пылало. Ира, скромно склонив голову, пощипывала траву под оградой, проволока на которой кое-где была размотана, любителями покормить животных с рук.

- Греки понимали, - благовествовал профессор-антрополог, - что любовь есть высшее притяжение. Да, плотским совокуплением единение душ постигается, но оно не суть важно. Поэтому возлюбите того, кого вы любите, отбросив ложный стыд, мой мальчик.

С тех пор профессор Дабижа и работник зоопарка Ион Галустяну не то, чтобы сдружились, но довольно часто общались. И как-то даже парень привел своего мудрого друга в восторг, дав новое определение любви. Любовно поглаживая челку Иры, Ион, мечтательно глядя в небо, сказал:

- Любовь это как жизнь. Любовь это зебра. Чередование черных и белых полос.

После чего, подумав, уточнил:

- Чередование черных и белых полос на самой восхитительной в мире заднице.

Профессор про себя подумал, что Ион духовно очень вырос. И порадовался за парня, но внучку, на всякий случай, в зоопарк приводить перестал. А страсть Иона стала так велика, что ломала купол неба, который трещал и осыпался голубым стеклом на асфальт рядом с багряными остатками сердца Иона. У вольера с зеброй Ирой он проводил почти все свободное время, да и рабочее тоже.

- Я хочу тебя, - сказал он как-то Ире, - хочу так, что изнемогаю, и от томления моего ноги слабеют. Только твое тело меня вылечит, любовь моя.

После чего, оглянувшись, взял морду зебры в руки и поцеловал ее в губы. К счастью, Ира куснуть его не успела: и о поцелуе у Иона остались самые лучшие воспоминания. Губы у Иры были мягкие, как ладонь матери, и окончательно свели парня с ума. Ион после работы не положил ключи, как обычно, в будку сторожа, а спрятал в карман. И вернулся в зоопарк вечером. У охранников это подозрений не вызвало: о том, что работники зоопарка народ ретивый, и служат не за деньги, а из любви к животным, знали все. Потому Ион, улыбнувшись знакомому сторожу, кивнул и стал спускаться к вольеру Иры. Он думал, что, оказывается, два года любви сердце его пощадили: Ион обнаружил, что оно есть, и колотится, как сорока, залетевшая в крытый вольер орлов. Правда, у самого вольера Иры сердце и вправду остановилось. Навсегда. Ион увидел, как на вытоптанной земле резвятся две зебры.

- Откуда…- прохрипел, а может, прошипел, Ион, - это…
- Радость, старик. Молодого самца купили, - радостно хлопнул его по спине молодой ученый из секции млекопитающих, - жеребят, может, выведем! Два часа назад из аэропорта красавца привезли!

Оба они знали, что зебры в зоопарках потомство дают крайне редко. Но ученый, довольно улыбаясь, и гнусно подмигивая, сказал, что зебры вот уже три часа над этим вопросом трудятся. Сейчас вот передышку небольшую взяли…

Ученый, напевая под нос, пошел к озеру, ловить рыбу для пеликанов. Ион стоял у вольера еще два часа. А потом заплакал, последний раз взглянул в глаза Иры, встряхнувшей головой, и кивнул сам себе. Потом повернулся и пошел вверх, часто оглядываясь. Один раз, когда Ира всхрапнула, он едва было не побежал обратно, но увидел, что она ластится к самцу, и тяжело вздохнул. Ясно было, что Ира о нем уже и не вспоминает.

На следующий день Ион Галустяну перешел в секцию пресмыкающихся.

udaff.com