Проснулся Константин Мунтяну, бывший агент национальной безопасн6ости Молдавии, изгнанный из органов за пьянку, от громких автомобильных гудков. Подняв голову с травы, старший лейтенант напряженно вглядывался в площадь у Кафедрального Собора, затем вновь уткнулся, и полежал так несколько минут. Чекист собирался с духом. Спал Мунтяну между двумя елями, укрывшись плащом и еще какой-то рванью, собранной им на расположенной неподалеку мусорке. Ночью к нему несколько раз подбегали бродячие собаки, но человека не трогали, принимая, очевидно, за своего. Наконец, Мунтяну встал, и пошел к фонтанчику, совершить утренний туалет.
- Стой. Сюда пошел, - лениво окликнул его полицейский из патруля, прогуливавшегося по парку.
Мунтяну так же лениво достал из кармана не просроченное еще удостоверение, развернул, и протянул в сторону патруля, куда с удовольствием начал еще и справлять малую нужду. Побледневший сержант патрульно-постовой службы постарался приблизиться настолько близко, чтобы суметь разглядеть удостоверение и настолько же далеко, чтобы не попасть под струю Мунтяну. Наконец, прочитав удостоверение, сержант козырнул, и обиженно шмыгнул мимо Мунтяну. Закончив, чекист умылся в фонтанчике, и присел на ступени у Собора. Руки дрожали. Постепенно старший лейтенант согрелся на солнышке и задремал.
- Хэй, добрый человек, что ты развалился здесь, как Клеопатра на коленях у коня Александра Македонского?! - Мунтяну проснулся от слов суетливо бегавшего перед ним человечка, - Встань, встань, немедленно!
- Разве у коня есть колени? - очень удивился Мунтяну.
- Какая разница, есть они у него, или у тебя, или у коня, - суетился толстячок, перевязанный наискось большой белой лентой, - если через час здесь будут венчать мою крестницу и ее жениха?
- Было бы удивительно, если бы здесь венчали твою крестницу и НЕ ее жениха, - ядовито заметил Мунтяну, и стрельнул у толстячка сигарету.
- Ты, я погляжу, остер на язык, - осуждающе цокал языком крестный невесты, - а мне не улыбается, чтобы под ногами брачующейся пары валялся бомж, да еще и не в меру остроумный.
- Отнесись ко мне, как Александр к Диогену, - философски заметил Мунтяну, и повернулся к толстячку спиной.
Ситуация начала его забавлять. Выпрошенную сигарету Мунтяну спрятал в рукав плаща.
- Слушай, я не знаю, как в вашем селе относятся к этому Диогену, - нахмурился толстяк, - а у нас в селе, как бы тебя не знали, к тебе отнесутся хорошо. Все мы люди, все мы - добрые люди. Все мы молдаване, что мы, волки друг другу?
- Еще какие, - пробормотал Мунтяну, устраиваясь на ступеньках поудобнее, - homo homus lupus est.
- Я тебя, кажется, - толстяк стал совсем серьезным, - не материл.
- Я тоже тебя не материл, добрый человек, - закрыл глаза Мунтяну, - а просто сказал тебе одну поговорку на латыни. Ты ведь должен ее понимать, ведь мы, молдаване, добрый народ - потомки римлян.
- Хм, - задумался вдруг толстяк-крестный. - Да ты, видать, из этих.
- Каких? - щурился на солнце продрогший за ночь до костей Мунтяну.
- Из образованных, - неожиданно неприязненно выпалил толстяк, но потом расплылся в заискивающей улыбке, - У меня к тебе есть дело, образованный. Сумел бы ты мне помочь во время свадьбы? А уж я тебя отблагодарю.
- Как помочь, и как отблагодаришь?
- Ну, помощь такая - будешь на подхвате. Сходи туда, принеси то, унеси это, развлеки гостя. А благодарность… Да какая тебе еще нужна благодарность, ты же на свадьбе погуляешь! Мы, молдаване, добрый народ. Есть будем, пить, веселиться, до самого утра.
- Есть, говоришь, пить, веселиться, - задумчиво повторил Мунтяну, глядя, как толстячок одобрительно кивает, - заодно то приносить, это уносить…
- Какой ты обидчивый, - насупился крестный, - хоть и бомж. Да такие как ты на коленях за мной ползать будут, лишь бы на свадьбе погулять.
- Я плохо одет.
- Неважно. Какая разница, никто и слова не скажет. Мы, ведь…
- Знаю, знаю. Мы, молдаване, добрый народ.
- Ну, согласен?
- Да вроде как.
- Тогда вставай, - толстячок неожиданно посуровел, - и сбегай в церковь за дорожками. Да побыстрее! Пошевеливайся.
- Эк ты поменялся, - крякнул Мунтяну, - шустрый какой.
- Еще бы, - приосанился толстячок, - я ведь теперь твой работодатель.
- Пошел к черту, - беззлобно сказал Мунтяну, и снова вытянулся на ступенях.
- Ну, скотина наглая, - угрожающе сказал толстяк, закатывая рукава, - сейчас я тебя бить буду.
- Боюсь, не справишься, - сонно ответил Мунтяну.
- Справлюсь. Потом еще и полицию вызову.
- Вызывай, - спокойно ответил Мунтяну.
Толстячок задумался. Если бомж так спокоен и уверен в себе, дело нечисто. Толстячку и в голову не приходило, что человек может быть спокоен, и уверен в себе просто потому, что он спокоен и уверен в себе. Если человек такой, значит, тут дело нечисто. Задумавшись над этим, устроитель свадьбы сам побежал в церковь за дорожками.
- Встал бы ты все-таки, - сказал Мунтяну тощий мужчина в порванных спортивных штанах, - а то разозлятся, будут венчаться в другой церкви, и нам ничего не достанется.
- Вам, - спросил Мунтяну, - это кому?
- Нам, людям.
Мунтяну сел, и оглянулся. На территории Собора действительно копошились бомжи. Человек семь.
- А что, они вам много дают? - поинтересовался Мунтяну, протирая глаза.
- Денег нет, а еды - навалом. Мы за счет этого и живем, - пояснил бомж, с любопытством глядя на Мунтяну, и спросил, - ты кто, и откуда?
- Вообще-то, - решил вдруг быть откровенным Мунтяну, - я старший лейтенант Службы Информации и Безопасности.
- Это еще что за служба такая?
- Ну, наследница КГБ.
- А что, - удивился бомж, - КГБ уже нет?
- Ты с какого света явился? - поразился Мунтяну, - КГБ уже четырнадцать лет нет.
- То есть, как это нет? - тупо спросил бомж, - Ну, и кто теперь за порядок в стране отвечает?
- Ну, СИБ и отвечает.
- А почему КГБ нет?
- Так страны нет, вот КГБ не стало.
- Как страны нет? - засмеялся бомж, и понял. - Да ты меня разыгрываешь, добрый человек. Как это страны нет, если ты есть, я есть, город есть. Все, как было, так и осталось.
- Ну ты и темный, - присвистнул Мунтяну, - неужто ты не слышал, что СССР развалился? Это же четырнадцать лет назад было!
- Как развалился?!
- Ты что, по новым деньгам не понял?
- Откуда мне знать?! - разволновался бомж. - Деньги, как деньги. Думал, их просто так поменяли.
- А флаги? - иронически поинтересовался Мунтяну. - Их тоже просто так поменяли?
- Я на флаги не смотрю. Они обычно на стенах висят, а там ни пустой бутылки, ни пакета с едой, ничего не найдешь.
- Ну, а в небо-то ты смотришь? - патетически спросил Мунтяну.
В то же время старший лейтенант вынужден был, - пусть и про себя, - признать, что выглядит нелепо. Сам почти бомж, опустившийся, пьяница, издевается над несчастным человеком… Мунтяну вдруг даже прослезился, что было, без сомнения, одним из признаков катастрофически быстро надвигавшегося