не так, как был, когда мы начали готовится к отъезду.
- Ты блядь теперь Жирный, — сказала она, - а это Болезнь.
- Итого — три-четыре года с Больным, - сказала она.
- Я не намерена жить столько времени с жирным куском говна, - сказала она.
- Я не хочу, чтобы нас послали на хуй на собеседовании из-за того, что ты жирная тупая скотина с противопоказаниями по здоровью и инвалид жирной первой группы, - сказала она.
- Может пронесет, - сказал я.
- Пронесет тебя, мудак, когда ты обожрешься и снова в туалете на ночь засядешь, - сказала она.
- Ты жрешь и срешь, срешь и жрешь, - сказала она с ненавистью.
- Я не хочу не попасть в Канаду из-за того, что мой тупой муж поленился следить за собой, - сказала она.
- Наконец, я не заслуживаю презрительных взглядов, которыми нас блядь провожают в общественных местах, - сказала она.
- О чем ты, - сказал я, - когда мы блядь последний раз куда-то выходили?
- Почему Я могу прилагать множество усилий для того, чтобы быть в форме, - сказала она, - а некоторые куски говна, которые мне даже называть не хочется, ленятся и обрастают жиром с самого утра?
- Хватит о говне, ты испортишь мне аппетит, - сказал я.
- Твой блядский аппетит не испортит ничто, — сказала она, - ты по пояс в говне будешь жрать.
- Я много нервничаю, - сказал я.
- В том числе и из-за тебя, пизда ты тупая, - сказал я.
- Ты блядь начнешь худеть, причем с завтрашнего дня, - сказала она.
- Господи, - сказал я, - ну почему ты меня не слышишь?
- Он не слышит жирных уебков, - сказала она.
- Я обращался к тебе, - сказал я.
- А не слышу жирных уебков тем более, - сказала она.
- Половина десятого, - сказал я, нервничая, - пора жрать, Лида.
- Закрой рот, - сказала она, - причем во всех смыслах.
- Сначала сгонишь вес анаэробными нагрузками, - сказала она, - потом немного аэробных.
- Гос-п-п-поди, - сказал я.
- Дай мне мой завтрак, - сказал я.
- Никаких завтраков, - сказала она, - только стакан апельсинового сока.
Ну, я недолго думая и выплеснул этот сок ей в лицо.
ххх
Проснулся я от того, что у меня затекли руки.
В принципе, последнее время такое случалось все чаще. Лишний вес, сами понимаете. Опять же, храп. Когда поправляешься, начинаешь храпеть. Никогда не верил в это. Ровно до тех пор, пока не поправился. И не начал храпеть. Лида и в этом случае не смогла проявить сострадания, конечно. Представьте себе, что вас Каждую ночь будят по пятнадцать-двадцать раз хорошим ударом в ребра и шипением:
- Дапрекратитыблядьнахуйхрапетьзаебалужеспатьневозможно!
А у меня так было каждую ночь, несколько лет. Я иногда даже жалел, что мы подали документы на выезд, да было поздно. Слишком много мороки было с тем, чтобы их собрать, говорю же. Так что мы начали спать в разных комнатах. Нет, иногда я ее ебал, конечно — все-таки мой член именно то, из-за чего она и вышла за меня замуж, - но случалось это все реже. Из-за веса я очень уставал стоять за ней сзади, а она обожала именно так. А мои предложения поскакать на моем члене она воспринимала как оскорбление. Она ЛЮБОЕ предложение пойти на компромисс воспринимала, как оскорбление. Ебнутая сучка. А ведь когда-то я ее любил. Ну, или, если честнее, прельстился задницей и сиськами. Они были на заглядение: как у всех баб, которые после тридцати начинают толстеть. Господи, да что ж с того, живут же люди блядь и толстыми в браке?!
Я застонал и потянул руку из-под себя. Не смог. Подумал, что, может, и правда стоит сбросить пару килограмм. Попробовал встать, но упал носом в кровать. Перевернулся и с ужасом понял, что у меня связаны руки.
- Доброе утро, свиненочек, - сказала Лида
Я увидел у нее в руке мясницкий нож и заорал.
ххх
- Усопокойся ты, придурок толстый, - сказала она.
- Не собираюсь я тебя убивать, - успокоила она.
- Блядьблядьблядь, - сказал я, - нет-нет-нет, только не ЭТО.
- Что?! - спросила она, и потом поняла и засмеялась. - Нет, ну какой же ты блядь псих-то, а? Ненормальный... Не собираюсь я тебе яйца резать.
- Уф, - сказал я, успокоенный.
- Тогда что происходит? - спросил я.
- Что за блядь, ролевые игры? - спросил я.
- Заткнись, - сказала она, - жирный ублюдок.
После чего сунула мне в рот свой сраный лифчик, присела рядом и излила душу.
...Только представь себе, сказала она, что ты с детства боишься потолстеть, с самого раннего детства, тем более, что родилась ты не в сраном Совке, а в нормальной демократической стране, смотрела перед детским садиком мультик «Бинс» про юных фей, каждая из которых нарисована как кукла Барби, то есть так, что, живи такая в реальности, она бы и метра не прошла, потому что ее фигура противоречит ВСЕЙ системе земного блядь притяжения и физиологии, но ты-то смотришь, и вот, глядя на свои ляжки лет в девять в зеркале, думаешь, блядь, я не фея из команды Бинс, я толстая и некрасивая, я себя ненавижу, все меня ненавидят, наверное, именно поэтому мама и папа развелись, начинаешь с этим жить, подрастаешь, в юности на пару лет тебя отпускает — ну, в том возрасте, когда любая баба в постель сгодится, от четырнадцати до шестнадцати выебать хотят любую, они свеженькие, - но потом начинается взросление и мучительный страх, и ты блядь истязаешь себя спортом, а потом появляется мужчина, который становится твоим мужем, а потом вдруг он начинает толстеть и жрать, как свинья, и ты глядишь на него, и видишь, видишь, видишь, мучительно видишь, что тебя ждет то же самое, а мужчина, который, по идее, должен быть твоей опорой и поддержкой, оказывается вонючей прожорливой жирной тва...
- Да-а-а-о—о, - говорю я.
- Достаточно? - спрашивает она. - Ладно.
- Да-да, милый, - сказала она.
- Глядя на тебя, я вижу Свое будущее, - сказала она.
- И это меня убивает, - сказала она.
- И меня убивает мысль, что это будущее может быть здесь, в этой Молдавии сраной, а не в благополучной Канаде, - сказала она.
Тут я понимаю,что глаза у нее блестят как-то не очень нормально.
После чего думаю, что она сошла с ума. А она, потрепав меня по щеке, сдирает с меня майку, и протирает бочка спиртом.
- Да-да, - бормочет она.
- Я срежу тебе лишний жирок, милый, - говорит она.
- С твоих омерзительных жирных бочков, - говорит она.
- Порепетирую на тебе, а потом срежу жирок себе, - хлопает она себя по бокам, где жирка совсем еще чуть-чуть, совсем блядь немного, хочу я сказать ей, но проклятый лифчик во рту мешает.
- Но сначала ты, - говорит она.
И, не успеваю я подготовиться, с размаху втыкает нож мне в блок.
Я отключаюсь.
ххх
В следующий раз я проснулся от того, что у меня не затекла рука. Это было так удивительно, и невероятно, что я и проснулся. Пошевелил пальцами, потом согнул руки в локтях. Нет, все движется. Открыл глаза. Руки не связаны. Приподнялся на них, огляделся. Простыня подо мной была вся в крови. Я был в крови.