упал головой в ледяную Шилку, получив заряд в грудь. И постиг, наконец, все скорби мира.
− Я без вас все знаю, ТУЗЕМЦЫ ЕБАННЫЕ, - сказал я им.
− Не слишком ли ты борзый для тринадцатилетнего говнюка? - спросили они.
− Дайте мне только блядь оружие, а с остальным я сам разберусь, - сказал я группке этих напуганных, туповатых и всегда миролюбивых молдаван.
− Оружие, а уж там я блядь выиграю для вас все войны мира, - сказал я.
Они скривились, но решили принимать. Уж больно вступительные тесты были хороши. Видимо, рассчитывали пообломать. Может у них и получилось бы. Но приехал отец. И без разговоров забрал документы.
− В чем дело? - спросил я.
− Армия отменяется, - сказал он. - Тем более блядь молдавская.
− Считай, что папа и дедушка отслужили за всех, - сказал он.
− Почему? - спросил я. - Снова недоговариваешь...
− Ладно, на этот раз объясню, - сказал он.
− Ты крайний индивидуалист, - пояснил он, - и армия тебя погубит.
− Или ты погубишь ее, - добавил он.
И снова уехал. Ладно.
Значит, в тринадцать я не стал молдавским военным.
В четырнадцать я ненавидел весь мир, и не понимал, почему должен делать исключение и для отца.
В пятнадцать я был впервые влюблен, мне было не до него.
В восемнадцать мне показалось, что я нашел свое место в жизни, и меня занимало только это.
В двадцать я, выпив две бутылки коньяка с братом, узнал, в чем же, собственно, дело.
− В гарнизоне какой-то пацан взял ружье со шкафа, решил почистить, и бац, полголовы снесло, - сказал он.
− Ну, они и перепугались, - сказал он. - Убрали все, что может стрелять. И велели тебе про это не говорить.
− Мне? - сказал я горько. - Блядь. Неужели он думал, что я поступлю так глупо? Как идиот блядский? Почищу ружье и пальну себе в башку?!
− Они испугались, - сказал виновато брат.
− Блядь, - сказал я. - Они меня сломали этим, понимаешь, сломали...
− Да что там они, это ОН, он меня сломал, - сказал я.
− Тебя ли? - спросил брат.
Я вспомнил глаза отца с определенных пор и заткнулся.
ххх
Когда я уже заканчивал университет, он меня навестил.
Позвонил, стоя у подъезда, - наверх подниматься не захотел, - и ждал, пока я спущусь. От меня пахло вином и чем-то вроде духов, в квартире, как обычно, было весело. Но он не беспокоился на этот счет, я уже был знаком со своей будущей женой, а ей он доверял. Я вышел, и глазам своим не поверил. На нем не было сапог. И вообще формы.
Он стоял в свитере, брюках, и начищенных до блеска, но все-таки туфлях.
− Так-так, - сказал я.
− Вот, - сказал он, - документы получил, на пенсии.
− Поднимешься? - спросил я.
− Нет, - сказал он. - Небось, девки, выпивка.
− А как же, - сказал я. - Поднимешься?
− Ну, девки никак, - сказал он, - хватит в семье и одного озабоченного.
− Ну, а все остальное? - спросил я.
− Нет, - сказал он.
− Почему? - спросил я.
− Завтра на рыбалку, хочу выспаться, - сказал он.
Мы помолчали. Туфли на нем выглядели странно.
− Что делать теперь будешь? - спросил я.
− Ты что, не слышал? - спросил он.
− Поеду на рыбалку, - сказал он.
− А потом? - спросил я.
− А потом вернусь с рыбалки, - сказал он.
− Вот, зашел посмотреть, цел ли, жив ли, - сказал он.
− Ну и как? - спросил я.
− Жив, цел, - сказал он.
− Да что со мной случится, - сказал я.
− Ладно, - сказал он. - Иду.
− Заходи, - сказал я.
− Держи хвост пистолетом, - сказал он.
− А как же, держу, - сказал я, и наставил на него два пальца, как будто прицелился.
− Целься лучше, - конечно, сказал он.
− Пиф-паф, - сказал я.
Хотел еще что-то сказать.
Но он уже уходил.

udaff.com