Он был примерно на две головы выше меня. Я смотрел на него, задрав голову. Но это не имело значения, потому что он все равно стоял, а я сидел на скамье в парке. И если бы даже он был ниже меня, мне все равно пришлось бы задирать голову. На нем был теплый — чересчур теплый для конца мая в Кишиневе — костюм, белая рубаха, и у него был портфель. Ясно. Какой-нибудь проповедник сраный. Я хотел было послать его подальше, но у меня не было сил. Я просто сидел и моргал, глядя на него, и чувствуя, как в моих глазах собираются слезы. Так всегда на другой день, если перепьешь. Я попробовал приподнять бутылку с пивом, - два литра, - но у меня ничего не получилось. Он заботливо помог мне придержать пузырек, и нацедил в пластмассовый стаканчик пивка. Я жестом поблагодарил и выпил.
− Вообще-то, - сказал я потом, отдуваясь, - пива я не пью.
− Тем более украинского, потому что украинское пиво это не пиво, а спиртосодержащий напиток с ароматизатором «пиво», - сказал я.
− Но похмеляюсь им с удовольствием, -признался я.
Он принял это за приглашение побеседовать. Все так же стоя надо мной, он спросил:
− Веришь ли ты в Иисуса, брат?
− Ясен хрен, - сказал я, потому что ждал чего-то подобного.
− Только не называй меня брат, - сказал я.
− У меня уже есть брат, и это не говно, типа вас, бездельников-сектантов, а настоящий мужик, нормальный, слышишь, черт тебя побери, - сказал я.
− Вот видишь! - сказал он, и улыбнулся. - Бог есть и Он дал тебе брата!
− Но брат сейчас ДАЛЕКО, - сказал я.
− Как же так получилось, что единственный человек, который меня понимает, находится ужасно далеко, а? - спросил я.
− Кстати, - спросил я, - что ты здесь делаешь? Ладно я работу прогуливаю, но ты-то, ты...
− Я проповедую, - улыбнулся он.
− Открой обзор, - сказал я.
Он присел и я увидел, наконец, небо. Оно было синим, и огромный платан надо мной — ему лет семьдесят, подумал я, не меньше, - перебирал листвой, как карманник серебрянной монетой между пальцами. И таких деревьев в парке было много. Парк был знаком до сантиметра. Я начинал здесь маленьким мальчиком, бегая кроссы в спортивной школе, и закончу от удара во время какого-нибудь особенно страшного похмелья, подумал я. Ох уж эта блядская Долина Роз. Центровое место всей моей жизни, подумал я. И хлебнул еще пива. Проповедник смотрел на меня с интересом.
− Иисус любит тебя, - сказал он.
− Если так, то почему мне так плохо? - спросил я.
− Ты с перепою, - сменил он тон с пафосного на слегка озабоченный.
− Так какого хрена мне плохо, а? - спросил я.
− Все твердят Иисус, Иисус, Христос да Христос, а чтобы взять, да и что-то Сделать, слабо, а? - спросил я.
− Где он, этот Иисус ваш, когда он и ПРАВДА нужен, - сказал я.
− Тебе тяжело? - спросил он участливо.
− А что, не видно? - спросил я.
− Иисус дал тебе пива! - сказал он радостно.
− Думаешь, выкрутился? - спросил я, а он радостно покивал.
− Не считается, - сказал я злорадно.
− Если на то пошло, Иисус ПРОДАЛ мне пиво, - сказал я.
− Ты требуешь чуда, - скорее спросил, чем сказал он.
− Я требую чуда, - сказал я, с сожалением глядя, как бутылка-то пустеет.
Всегда так. Четыре литра взять стыдно, а двух явно не хватает. Никогда.
− Дьявол искушал Иисуса явить чудо, - сказал осуждающе этот богослов сраный.
− Дьявол всего лишь просил его прыгнуть разок со скалы, - сказал я.
− И ты не Иисус, а я не Дьявол, - сказал я.
− Давай поговорим о том, как точно сбылось предсказание в Ветхом Завете о Навуходоно... - начал он.
− Давай не поговорим об этом, - прервал я.
− Чего ты хочешь? - спросил он.
− Чуда, - сказал я.
В это время на аллее появилась тележка, а за ней и жирная тетка, которая стала переворачивать тележку, как столик. Я уж думал, она не придет. У нее всегда можно купить пива. Проповедник глядел на меня вопросительно. Я покачал головой. Конечно, это вовсе не чудо никакое. Тетка могла прийти в парк торговать соком, водой, пивом и воздушной кукурузой, а могла и не прийти. На меня пахнуло молодым потом и я, - насколько мог быстро, - повернулся. Мимо бежали кросс двенадцатиклассницы. К сожалению, я был чересчур не в форме, чтобы подставить ногу одной из них, а потом утащить жертву в кусты. Да и проповедник был не очень подходящей компанией для такого времяпровождения. Я допил пиво, бросил бутылку в урну — попал, к своему удивлению, - и, пробуя силы, приподнялся. Потом встал, и пошел к продавщице пива.
− И все же Господь обязательно явит тебе чудо, - сказал вслед мне этот чудак.
− Непременно, - сказал я.
− Вот увидишь, - крикнул он.
− Обязательно, - сказал я.
− Прямо сейчас! - взвизгнул он.
− На конечно же, - бросил я.
− В сей же момент! - заорал он.
− Всенепременно, - сказал я.
После чего обернулся, чтобы послать его, наконец-то, как следует, но на скамейке никого не было. Если бы я был студенткой филфака и прочитал сто пятьдесят семь раз «Мастера и Маргариту» - а это для них обязанность, вроде как для пограничника уметь бегать с собакой, - то непременно бы вздрогнул. Но это было далеко не первое похмелье в моей жизни. Я знал, что в такие моменты чего только не случается. И никакие дьяволы советского розлива тут не при чем. Алкоголь играет, сказал я себе. И пошел за добавкой, еще поиграть. Но, буквально в двух-трех метрах от столика, хотя все вроде как и продолжало выглядеть обычным, - что-то в атмосфере изменилось. Воздух как будто щелкнул и, судя по тому, как люди в парке продолжали заниматься своими делами, - изменилось лишь для меня. Так что я не стал заострять на этом внимание и купил себе еще пива. Но я уже знал.
Что-то случится.
ххх
И случилось все гораздо быстрее, чем я ожидал.
И никакой подготовки в сиде серного дождя, молний, грома, или еще какой-то этой феерической херни из Ветхого Завета не было. В воздухе просто потемнело и начался дождь. Ну я и спрятался от него под деревом. А там стояла какая-то девушка. Я шел уже на пятый литр, так что можно было и познакомиться. От украинского пива выражаешься всегда выспренно, глупо и провинциально, прям как ведущие светских новостей на ихнем украинском телевидении, так что я начал так:
− Милая незнакомка...
− Милый знакомец, - сказала она, и повернулась.
К счастью, я был уже достаточно пьян. Поэтому не испугался, когда на меня посмотрела Ниночка Приходько. Толстенькая девчонка, - кстати, украинка, - из паралллельного класса, которая была в меня влюблена всю школу. И с которой я трахался, когда поступил в институт и понял, что трахаться нужно со всеми, кто в тебя влюблен, а не строить из себя чистюлю сраного.
Все бы ничего, только Ниночка уже лет десять как была мертва.
Отучилась на бухгалтера, устроилась по профессии и спустя полгода бросилась под поезд из-за какой-то растраты. Помню, все мы дико переживали. Ну, все парни в ее дворе. Ниночка ведь, как и положено всякой Ужасно