Как только все мы сели за праздничный стол, Евгения Павловича сразу и накрыло. Он медленно поднялся и, озираясь по сторонам, прошёл за спинами сидящих. А затем, пулей метнулся к настенному ковру и сорвал висевшее на стене ружьё.
-- Всех порешу, суки! – надрывно закричал он и, вскинув ствол, направил его в затылок одного из приглашённых родственников.
Я интуитивно сглотнул и ощутил слабость в коленках. Мне захотелось поскорее забраться под стол. Я незаметно стал сползать на пол, когда Тамара Сергеевна, супруга Евгения Павловича, совершенно спокойным тоном сказала:
-- Да, полно тебе, Женечка. Садись, покушай с нами.
-- Думаешь? – недоверчиво ответил тот, но ружьё не опускал.
Лена повернулась ко мне, положила руку на моё колено и извиняющимся голосом сказала:
-- Не обращай внимания, милый. Ружьё ненастоящее.
-- А выглядит натурально.
Я немного успокоился, но на всякий случай решил быть наготове, и просчитывал траекторию своего движения к двери. Если вдруг что. Тем временем, Евгений Павлович вернулся на прежнее место и уселся рядом с женой.
Лена – моя потенциальная супруга. Евгений Павлович – возможный тесть. Ну, а кто такая Тамара Сергеевна, я полагаю, говорить не нужно. С Леночкой я знаком уже три месяца, с будущей тёщей – две недели, а Евгения Павловича вижу первый раз в жизни. И очень надеюсь, что в последний.
-- Не стесняйтесь, Алексей. Накладывайте, – Тамара Сергеевна ласково улыбнулась мне через стол.
И я начал накладывать. Осторожно, не делая резких движений и не упуская из поля зрения несостоявшегося стрелка.
-- Да, пусть накладывает, – поддержал супругу Евгений Павлович. – Пусть все накладывают.
Ну, не знаю как насчёт всех, а лично я чуть не наложил – факт!

Фраза «столы ломились от яств» давно уже набила оскомину, но я не могу придумать ничего более подходящего для описания сегодняшнего пиршества. Всё было очень дорого, вычурно и живописно. Африканский салат чакчука, французская рыба а ля буйабес, она же, но сюпрем дюглери, гратин из омаров и прочие экзотические прелести, включая буше, поданные уже к сладкому столу. Так же предлагалось огромное количество аперитивов и сухих белых вин. Хотя, я бы предпочёл водку, жареный картофель и кусок хорошо прожаренной телятины.
-- А чем вы занимаетесь, Алексей? – спросил меня сидящий напротив, холёный мужчина лет сорока.
-- Я строитель.
На фоне экзотических блюд, мои слова прозвучали настоящим кощунством. Мне показалось, что омара передёрнуло, а камбала скривила свои высушенные в духовке губы в брезгливой усмешке. Но ничего другого, кроме правды я не хотел говорить. Тем более что всё семейство наверняка уже в курсе.
-- А кем вы работаете? – не унимался любопытный родственник. – Начальником участка? Инженером?
-- Прорабом – выдавил я и затравленно оглядел сидящих за столом.
Никто не придавал особого значения моим словам. Все были заняты, кто беседой с соседом, кто выбором блюд. Я ровным счётом никого из родственников не интересовал. Только Тамара Сергеевна смотрела на меня, мило и приветливо улыбаясь. И тут я с ужасом заметил, что мой будущий тесть, положив голову на плечо жены, буравит меня взглядом. Из уголка его полуоткрытого рта свесилась длинная, тягучая слюна. Не меняя положения тела, он приподнял над столом руку и указал на меня.
-- Пускай он споёт.
Я не на шутку испугался и сделал вид, что занят беседой. Я начал оживлённо рассказывать любопытному мужчине напротив про гидратацию цемента, хотя он меня об этом не просил. Мужчина мгновенно переключился на поедание салата, и одновременно с этим, усиленно закивал головой в сторону Евгения Павловича. Давай, мол – пой, раз отец семейства велит. «Вот сука!» - подумал я, но продолжал говорить. Остановился я только тогда, когда понял, что все вокруг замолчали, перестали есть и теперь смотрят на меня.
Леночка протянула ко мне свою восхитительную женственную руку, украшенную скромным французским маникюром, и погладила меня по волосам. Очаровала многообещающей улыбкой.
-- Нее-ет, – я отложил вилку и умоляюще посмотрел на будущую невесту. – Лен, ну это же смешно.
-- Просим! Просим! – раздалось за столом. Кто-то даже попытался аплодировать, но стушевался, под пристальным взглядом Евгения Павловича.
-- Я не умею петь. У меня отродясь слуха не было. Я могу вам стяжку залить, хотите?
Я упрашивал, смеялся, почти плакал, но все мои доводы были бесполезны. Стяжек не хотел никто. Всё собрание вожделело исключительно моего вокала.
-- Ну, смотрите. Как бы потом жалеть не пришлось – честно сказал я и, отложив салфетку, встал из-за стола.
Позор, как и смерть, лучше всего встречать стоя. Я откашлялся, попробовал взять ноту… господи, что я говорю, какую ноту? Я просто помычал еле слышно, пытаясь вытеснить хрипоту из горла. Я закрыл глаза, мысленно перекрестился и запел. Так как слова я знал плохо, то не стал ходить вокруг да около, а начал прямо с припева.

Хто ти е, ти взядла меэ життя-я-я
И не виддала-а
Хто ти е, ти выпила мою кров
И пьяной впала
Твои очи клычуть, хочуть мене
Видуть за собою
хто ти ее-е-е, ким би не булла тии-и-и-и
Я не сдам-ся без бою-ю
Я не сдам-ся без боюю-ю-ю-ю

Я вокалировал с закрытыми глазами, в почти погребальной тишине. Не знаю, какое мнение о моих способностях создалось у сидящих за столом, но думаю, что Вокарчук застрелил бы меня даже из ненастоящего ружья. Не дожидаясь последнего аккорда.
Я закончил и осторожно открыл, сначала один, а затем и второй глаз. Сидящие за столом выдохнули, и дружно зааплодировали. Кто-то даже закричал «браво». Таким, неприятным гортанным голосом, каким обычно кричат сумасшедшие в театре. Голова Евгения Павловича продолжала лежать на плече супруги, его пухлые губы шевелились. Думаю, что главная цель была достигнута. Моё пение произвело на будущего тестя неизгладимое впечатление. Вероятнее всего, оно довело его до экстаза. Ниточка слюны отделилась от губ Евгения Павловича и тонкой змейкой заползла в глубокое декольте Тамары Сергеевны.
-- Если многоуважаемая публика желает, я мог бы продемонстрировать что нибудь из художественной гимнастики. Танец с булавами, например, – сказал я и сел на место.
-- Ты просто прелесть, – губы Леночки защекотали моё раскрасневшееся от волнения ухо.
-- Правда?
-- Папе очень понравилось. Я надеюсь…
-- Я надеюсь, что когда он станет избивать гостей прикладом своего карабина, мне будет предоставлена частичная индульгенция.
-- Ну что ты! Папа и мухи не обидит.
-- Я уже понял, милая. Он просто душка.

Когда все блюда были съедены, кто-то из гостей вышел в зал и включил музыку. Остальные, понемногу стали перемещаться подальше от стола, и поближе к веселью. В конце концов, в столовой мы остались вчетвером. Мои будущие самые близкие родственники и я.
-- Вы очень мало кушали, Лёша, – почти с материнской нежностью произнесла Тамара Сергеевна и сверкнула глазами.
-- Я в основном пел, если вы обратили внимание на подобную мелочь. А после пения, кушать как-то расхотелось. Хотя, всё было очень вкусно. Спасибо. Это всё вы сами готовили?