бы давно убралась из подъезда, потому что ей угрожала смертельная опасность, — или нацпроекты в России. Шавка обнаглела, и бегала вокруг подъезда даже с каким-то вызовом. Я пытался капитулировать и предложил ебучим жильцам сделку. Я покупаю ебучей собаке домик-будку, и кормлю ее, плачу ветеринару, беру ошейник. А они не заводят за это собаку в подъезд, потому что в подъезде ей не место. В ответ я услышал молчание. Что же. Да и шавка не принимала меня всерьез.

Странная война между нами закончилась.

Начинались активные боевые действия.

ххх

Следующие два месяца и 300 долларов я потратил на следующие глупые вещи...

... купил специальный разбрызгиватель для собак, благодаря которому «ваши питомцы будут ходить в туалет куда угодно, кроме того места, где вы опрыскаете этим замечательным средством»...
Само собой эта хуйня не сработала, хотя я обрызгал ВЕСЬ подъезд с первого этажа до пятого, полы стали как будто бархатными на вид, и чертовски приятно пахли.
... купил специальное звуковое устройство, которое включается в розетку, и начинает «издавать звуки, которые непереносимы животными любого размера, так как наносят им, животным, ущерб на нейронном уровне!».
Эта хуйня не сработала на шавке, которая спокойно себе спала — я видел в глазок, - в лестничном пролете до утра, зато здорово сработало на собаке с четвертого этажа, тридцать пятая квартира, - спаниеле, - до которой звуки дошли даже через дверь, отчего собака впала в истерику и выла до утра.
И, кстати, для того, чтобы включить устройство в розетку, пришлось эту розетку в подъезде установить.
И, между прочим, розетку закоротило, когда пошел дождь, и собака из тридцать пятой квартиры снова пострадала, потому что потерлась об эту розетку боком именно в Тот самый момент.
... купил дезодорант, которым брызнул в морду этой ебучей Мухе...
От этого она лишь стала благоухать.
И ей это так понравилось, что она пыталась подбежать ко мне, завидев меня с дезодорантом в руках.
...купил десяток-другой опасных лезвий, и, мелко наломав их, засунуть в кусок колбасы с плотной фактурой, после чего положить колбасу на то место, куда приходит спать проклятая тварь...
Увы, ничего не получилось, потому что... да-да, снова собака из тридцать пятой квартиры...
... неоднократно покупал фарш — меня полюбили все мясники района — и сыпал в него отраву для крыс, после чего подбрасывал эти котлеты в подъезд...
Увы, это не убивает собаку, ее лишь тошнит от крысиного яда... И, о, нет! Да, снова этот ушастый идиот из тридцать пятой квартиры...
... выпил бутылку коньяка, отчаявшись, купил кухонный топорик, дождался ночи, - по ночам я перестал спать, - и, пока Лена дрыхла, караулил у дверного глазка. Когда скрипула дверь, которую постоянно не закрывают мудаки-жильцы, не думающие о миллионах бактерий, попадающих в подъезд с, якобы, «свежим воздухом», рывком открыл дверь, бросился вниз и рубанул по проклятой твари...
Нет! О черт... Впрочем, какая ему разница, этому спаниелю из тридцать пятой квартиры, он бы все равно снова траванулся крысиным ядом...
ххх

Когда я увидел, что листья дерева напротив моего окна пожелтели, то понял, что живу с этой ебучей собакой в подъезде и голове уже год. Это был ужасный год. Я не мог есть, я не мог пить, я даже посрать не мог толком, потому что был напряжен все время, я был весь желтый. Я понял, что проиграл. Ебучая шавка из подъезда даже не выходила. Она лежала там и глядела на меня с вызовом. Я ее уже не бил. Какой толк? Все равно она вернется и переночует здесь же. Придурки, подкармливавшие шавку, поглядывали на меня со значением.

− Иисус терпел и вам велел, - словно говорили их взгляды.

Ладно. Я был готов смириться. С Леной мы ссорились ежедневно. Я стал переживать за себя. Больше всего я боялся умереть раньше, чем эта шавка. Я совершенно серьезно опасался, что меня вынесут из подъезда, и эта ебучая тварь, роняя шерсть, побежит за моим гробом. Я бы отдал все богатства мира, чтобы ее убили. Но кто и как? Службы по отлову собак в Молдавии перестали работать примерно в тот же год, что и местная канализация. То есть, лет пятнадцать назад. Каждый день я выпивал пузырек валерьянки. Я выбросил рогатку, которой пытался убить шавку, выбросил лук, и стрелы. Я подарил другу пневматический пистолет, который купил за 400 евро, и который лишь отпугивал собаку, но не был в состоянии пробить ей голову.

Моей последней надеждой были несколько упаковок лекарства для тубиков. Что-то на «-ид». Хотя простите. Я вовсе не собирался уподобляться интернет-мудакам. Запомните. Изониазид. Мне привезли их из Тирасполя, потому что в Молдавии этого лекарства — как и многих других — в аптеках не было. Я потратил почти все на приманки, но ебучие доброхоты следили за мной и убирали отраву. Поэтому, когда у меня осталось всего четырнадцать таблеток, я, без особой надежды, растолок их, и сунул в дешевую сосиску.

− Последний раз и все, даю слово, - сказал я под внимательным взглядом осунувшейся Лены.
− Нам вечером нужно будет поговорить, - сказала она.
− Оки, - сказал я.

После чего подумал, что проигрывать нужно достойно. Поэтому ссыпал таблетки не в отличный фарш или кусок вырезки, как обычно, - за этот год я потратил не меньше, чем на новые «Жигули», подумал я, - а в дешевую сосиску. И решил не бросать ее ебучей Мухе. Ты победила, сраная собака, думал я, когда вышел из подъезда и пошел к мусорке. Бросил мешок в контейнер, а сраную сосиску — прямо на землю. Пускай крыса сожрет, подумал я, или бомж. Пусть ХОТЬ КТО-ТО сдохнет, подумал я. Повернулся и пошел.
Тут из-за контейнера мелькнула тень и жадно счавкала сосиску. Я, не замедляя шага, повернул голову, и продолжил идти, хотя пульс у меня участился.

Это была ебучая Муха.

Я глазам своим не верил, но шел. Стоило мне остановиться, как эта тварь увидела бы что это я, и прекратила бы жрать. А так она меня просто не заметила и среагировала на движимую приманку. Я шел медленно, но шел. И я видел, как она СОЖРАЛА всю эту отраву.

Дома я быстро переоделся, буркнул что-то Лене, прихватил пару гвоздей, немножко стирального порошка, средство «Крот», в общем все, что под руку попало, сунул все это в рюкзак, и вылетел из квартиры.

Я знал, что или мы закончим все это сегодня, или я с ума сойду. Так оно и случилось. Мы закончили и я с ума сошел.

Правда, всего на вечер.

ххх

... подыхала Муха страшно. Уже когда я вышел к ней, ее колбасило и телепало, а изо рта шла пена. Я не испытывал к ней ни малейшего сочувствия. Я пытался решить дело миром. Так что я со спокойной душой побил ее немножко по ребрам, и парочку, кажется, сломал. Вбил в ухо гвоздь. Заклеил пасть скотчем. Были мыслишки отпустить ее такую, чтобы она сдохла от мук и голода, но страх пересилил. А вдруг ее выходят старушки ебучие, а?

− Господи, - сказал