головой, разминаясь, и сказал:

− Сегодня я отмечаю день Национальной армии, в которой никогда не служил, и это блядь очень характерный для постмодерниста поступок.

Стало понятно, что мужчина нарывается на драку. Вот уже и ругается «дернистом» каким-то..

− Споем?! - спросил он их.
− Ой! - сказал Толик и показал пальцем за спину крепышу.

Тот обернулся, а Петрика и Толик шмыгнули в вагон, а там стремительно бросились в купе. Прислушались. В вагоне кто-то потопал. Потом раздался голос:

− Друзья, где же вы?!

Толик и Петрика переглянулись и заперли дверь.

Опасность миновала, так что друзья снова развеселились. Тем более, что в купе происходили ужасно смешные вещи.

Очкарик учил сына писать.

ХХХ

Выпив еще вина, Толик с ласковой улыбкой простачка начал атаку. Свесившись сверху, он спросил:

− Пишете?
− Ага, - буркнул папаша.
− Все пишете... - сказал Толик.
− Ага, - сказал папаша.
− А не надоело? - спросил Толик.
− Не-а, - сказал папаша.
− А я его спрашиваю, - ласково сказал Толик.
− Его? - спросил папаша.
− Ну да, - мягко пропел Толик.
− Не надоело? - спросил папаша.
− Нет, - сказал мальчишка, выводивший букву фломастером в блокноте.
− Какой пацан у вас бледный, - сказал со вздохом Толик.
− Вот мой, старший, их у меня трое, он в семь лет уже в поле, работать помогает, а сам весь крепкий, здоровяк, - сказал Толик.
− А ваш... бледный какой-то.
− Это у него кожа такая, - сказал папаша, поправив очки.
− А вот вы кто? - спросил Толик.
− Я? - спросил папаша нервно.
− Ага, - сказал Толик.
− Я библиотекарь, - сказал нервно очкарик.
− Зарплата небось маленькая? - спросил Толик.
− Ну да, - сказал очкарик неуверенно...
− Так езжай в Москву, зарабатывать, - сказал Толик.
− А ребенок? - спросил папаша.
− А что ребенок? - спросил Толик.
− Профессор ты профессор, - пристыдил он библиотекаря, - ребенок твой вырастет и будет стыдиться своего отца, который ему даже кроссовок купить не может.
− Ребенку нужен отец... рядом... - неуверенно сказал библиотекарь, произведенный Толиком в профессора.

Толик улыбнулся. Петрика наслаждался. В почерневшем окне мелькали огни деревенек, потерявшихся в густых черниговских лесах. От тусклого света снова клонило в сон.

− Ребенку нужно, чтобы он был одет не хуже других, и магнитола у него была, и мопед, чтоб девчонку покатать, - сказал Толик.

Профессор снял очки, и негодуя, сказал:

− Будущее это образование!
− Хуезование, - одними губами сказал Петрика, и друзья со смеху едва не подавились.
− Что вы там ржете?! - негодуя, сказал очкарик.
− Вы всю свою жизнь в Подмосковье будете дачи строить, - сказал он, - и дети ваши будут, а все почему? Потому что папы им из Питера и Москвы да Италии мопед привезут, а книжку — нет!
− А зачем нам эти книжки, - мягко спросил Толик, - враньем голову детям забивать?
− Враньем? - чуть не подавился языком очкарик, и Петрика его даже пожалел на мгновение.
− Конечно, - мягко сказал Толик, - чистейшим враньем.
− Чушью про то, что человек от двадцати абрикосов умирает, - сказал Толик.

И презрительно рассмеялся.

Петрика лишний раз подивился тому, как Толик ловко умеет подвести все к нужной ему теме. Толик голова! Безо всяких книг блядских...

− То есть, вы считаете... - растерянно сказал очкарик.
− Я не считаю, - сказал Толик.
− Я в селе рос, профессор, - сказал он, - и абрикосами объедался так, что...
− Срал я от них, что твой Ниагарский водопад, - интимно поделился Толик

Очкарик метнул негодующий взгляд на Петрику. Ну словно проводник — стаканы, позабавился Петрика.

− Это же подтверждено и проверено Академией Наук! - сказал очкарик.
− Чушь все это, - сказал Толик, - лучше бы ты ребенка побегать в коридор пустил...
− Я... вы... да... -возмущался очкарик.
− Петрика, дай абрикосов, - сказал Толик.

Мальчишка заинтересованно глядел на взрослых. Дверь в купе была уже открыта, и в проеме собралось уже с два десятка любопытствующих, привлеченных спором. Даже проводники стояли, бессильные что-то сделать, поэтому они просто расслабились и стали получать удовольствие от потрясающего зрелища. Спор Теории и Практики, Наития и Разума...

Петрика, торжествуя, снял коробку с третьей полки. Ничего от двадцати съеденных абрикосов хозяину не станет. Не заметит он недовеса. Перебьется Левиафан этот, все равно за коробку сразу платит...

− Раз, - сказал Толик, торжествующе, очистив съев абрикос, разбив косточку и сожрав ядрышко.
− Вы хоть помойте их, - страдальчески сказал очкарик.
− Зачем? - спросил Толик, пожирая второй и третий абрикосы.
− Там же бактерии... - сказал неуверенно очкарик.
− Это в книжках так написано? - спросил Толик, и вагон радостно заржал.

Не смеялся лишь мужичок с серьгой. Он лишь грустно покачал головой, и ушел в начало вагона, некрепко держась на ногах, и очень крепко — за початую бутылку коньяка. Встал там напротив окна, уперся лбом в стекло и стал о чем-то думать. Не наш человек, подумал с неприязнью Петрика. Слишком много блядь думает.

− Семь, - считал хором вагон.
− Восемь, - звенели голоса все громче.
− Девять!

Очкарик глядел, как абрикосы исчезают в пасти Толика. Как белые, ядреные зубы здорового, цельного молдавского парня дробят и крошат, - словно косточку абрикоса, - все идиотские, оторванные от жизни представления очкариков-вонючек из Академий Наук про настоящую жизнь. Как облетает шелуха псевдо-учености со рта Толика, который запивал каждую абрикосинку и ее ядрышко стаканом чудесного молдавского вина. Того самого, которое делают из сорного сорта бакон. От которого член крепче Эйфелевой башни, а язык — чернее молдавской ночи. Очкарик глядел...

− ...надцать! - кричал вагон.
− ...тнадцать! - ревели все.
− Двадцать!!! - закончили они.

Толик торжествующе доел двадцатое ядрышко, хлопнул еще стакан и поднял верх руки. Весь вагон аплодировал. После этого двадцать абрикосов — а Левенталь (вот, вспомнил!) ничего не заметит, потому что оставшиеся абрикосы намочим, и коробка отяжелеет, решили парни, - скушал и Петрика. И что? И ничего! Поезд несся. Люди смеялись.

Даже сын глядел на очкарика с презрением.

ХХХ

Ночью купе разбудили русские пограничники. В спящих тыкали фонариками, трепали за плечи, бегло просматривали документы.

− Эдуард Ильченко... - узнал из уст пограничника фамилию очкарика Петрика
− С какой целью едем? - спросили очкарика.
− Визит к родственникам, - сказал убитый вечерним фиаско очкарик, и Петрика радостно понял, что ботаник не спал всю ночь.
− Поделом тебе, - подумал он.
− Сука блядь ученая, - подумал он.

Сел, протянул паспорт служивому. Дверь была распахнута, так что Петрика видел, как проверяют