− Дамы и господа! - сказал зазывала.
− Весь вечер на арене! - сказал он.
− Спешите видеть! - сказал он.
− Маэстро макабрического стеба! - сказал он.
− Певец балканской мультикультурности! - сказал он.
− Сверхчеловек и мачо, - сказал он.
− Невероятный и удивительный, прекрасный и обворожительный! - сказал он.
− Доктор Л-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-ринк-о-о-о-о-ов! - сказал он.
− Только сегодня, проездом в Париж! - сказал зазывала.
− С остановкой в Берлине, только что из Москвы! - сказал он.
− Персональное представление для президента Медведева! - сказал он.
− Контракт на выступление перед премьер-министром Италии! - сказал он.
− Невероятные превращения доктора Лоринкова! - сказал он.
− Не пропустите! - сказал он.

Прохожие, переговариваясь, шли мимо, даже не повернув головы. Перекрикивая зазывалу, в углу лунапарка визгливо шаркала метлой ведьма из силикона, мигали огоньки каруселей, верещали на крутящихся пластмассовых лошадках дети, с шумом изрыгал ветры человек-базука... Где это мы сейчас, попробовал вспомнить зазывала. Глянул на публику попристальнее. Женщины были одеты как проститутки, мужчины несли в руках их сумочки, а дети плевали в глаза дрессированному ослу...

Молдавия, понял зазывала.

Зрители, между тем, пусть постепенно, но собирались. В шатре было жарко, дамам выдавали веера из картона. Они складывали их в сумочки. Зазывала оглядел шатер. Публики было пятнадцать человек, включая четверых плохо воспитанных детей, один из которых, расстегнувшись, стал мочиться в углу, прямо на стул. Точно Молдавия, понял зазывала. Пошел за кулисы. В углу, в куче рваной бумаги, спал помятый мужчина с глубокими карими глазами. Еще крепкий, но уже очень уставший, в когда-то ярко-желтой майке, сейчас покрытой пятнами, и в чрезвычайно узких джинсах. По ним было понятно, какое значение он придает своему хозяйству. Огромное. Как оно само в этих джинсах, подумал зазывала с отвращением, завистью и любопытством. В целом, несмотря на попытки сохранить о себе представление как о некоем подобии секс-символа, мужчина выглядел опустившимся и обрюзгшим. Зазывала покачал головой и включил свет. Мужчина, на ощупь взял бутылку и выпил, не открывая глаз.

− Где мы сейчас? - сказал мужчина.
− На выход, маэстро, - сказал зазывала.
− Молдавия, - сказал зазывала.
− А, родина, - сказал мужчина.
− Вы из Молдавии? - сказал зазывала.
− Когда-то... - сказал мужчина, после чего прервал фразу.

Зазывала не удивился. Маэстро Лоринкову было свойственно начинать фразу, а потом замолкать, словно он увидел что-то удивительное. Так оно, кстати, и было, знал зазывала . Только никто, кроме маэстро Лоринкова, этого удивительного не видел, знал зазывала. А раз так, стоит ли беспокоиться, подумал он. Вынул бутылку из рук мужчины.

− Маэстро, зрители, - сказал он.
− Сколько их там, - сказал Лоринков.
− Пятнадцать душ, - сказал зазывала.
− Срань Господня, - сказал Лоринков.
− Дела все хуже, - сказал зазывала.
− Да и страна тут бедная, - сказал он.
− Может, я не выйду, - сказал Лоринков, глядя на бутылку.
− Мы отсюда просто не уедем, - сказал зазывала.
− Денег нет даже на бензин, - сказал он.
− А вдруг там какая-то из моих одноклассниц, - сказал Лоринков.
− Вот позору-то будет, - сказал он.
− Терять нечего, - сказал зазывала.
− Надолго мы здесь? - спросил Лоринков.
− На все лето, - сказал зазывала.
− Мы же передвижной цирк, - сказал он.
− Ну хорошо, - сказал Лоринков.
− Иду, - сказал он.

Поднялся, и, пошатываясь, пошел в шатер. Зазывала, постояв, глотнул из бутылки. Опять неразбавленный спирт, подумал он. О-ла-ла, подумал он.

Пожал плечами, и пошел в зал.

ХХХ

− Дамы и господа! - сказал доктор Лоринков.
− Перед вами я, маэстро макабрического стеба, певец балканской мультикульту... - сказал он.
− Фокусы давай, - сказал кто-то в зале.
− Как в кино блядь давай, - сказали в зал.
− Про воображариум и чтоб мультики блядь, - сказали в зале,
− Ой, я с ним в школе училась, - сказали в зале.
− Он еще у директриссы сумочку спер, - сказали в зале.
− Его потом еще из школы выгнали, - сказали в зале.
− Точно он, - сказали в зале.
− Блядь, - сказал доктор Лоринков.
− Он еще и матерится, - сказали в зале.
− Здесь, между прочим, дети! - крикнул кто-то.
− Мама, мама, хули мы тут делаем, - крикнул кто-то из детей.
− Пошли в тир! - сказал кто-то из детей.
− Сынок, мы уже заплатили, - сказала мама.
− Кстати, мы заплатили, - сказала она.
− Мы ЗАПЛАТИЛИ, - сказала она многозначительно.
− А! - встрепенулся уснувший было доктор Лоринков.
− Дамы и господа! - сказал он.
− Прошу вас посмотреть сюда, - сказал он, подняв руку.
− И смотреть, не отрываясь, не сколько секунд, - сказал он.

Зрители, скептически хмыкая, уставились в руку Лоринкова.

− Щас он включит фонарик и мы бля все сотремся в памяти, - сказал кто-то.
− Правильнее говорить, нам сотрут память, - сказал кто-то.
− Замолчите, пидары, - сказал кто-то.
− Сам пидар, - сказал кто-то.
− Господа, - укоризненно сказал Лоринков.

В шатре смолкло, наконец. Все глядели на руку человека на сцене. Вдруг в ней появилось что-то, очень похожее на стилет, и правда засветилось. Большой экран погас, а потом вспыхнул, и стал похож на гигантскую глиняную табличку.

− Табло, - сказал кто-то.
− Скрижали, - укоризненно сказал зазывала, вернувшийся в зал.

Кто-то охнул. Это у одной из женщин начались схватки. А не хер брюхатой в лунапарк ходить, крикнул кто-то. Беременную вывели. Все стихли.

… доктор Лоринков начал размахивать перед собой палочкой, словно блатной — ножом-бабочкой, и на табличке стали появляться огненные буквы.

− Ле-нин-град-ские-дети, - прочитал кто-то неуверенно в зале.

Лоринков кивнул и замахал руками сильнее.

На скрижалях стали появляться буквы, слова, и фразы. Зазывала приложился к бутылке, и сел в уголке.

… Лоринков писал. Лица сидящих в зале менялись, как в кино. Время шло.
Свет от экрана падал на лица, было видно, что женщины плачут, а мужчины еле сдерживаются. Дети грустили, их головы с непокорными — как детским и полагается — вихрами прижимали к себе матери. Горящие буквы сменялись. Шатер наполнялся синим светом...

− Конец, - появилось на экране.

ХХХ

На шестой день в шатре доктора Лоринкова собралось сто пятьдесят человек.

На восьмой появилась очередь по записи. Спустя две недели поехали туристы из других стран. Зазывала подсчитал выручку, сунул деньги в сейф, записал код на бумажке, которую немедленно же потерял, и вышел в зал.

− Дамы и господа! - сказал он.
− Сегодня перед вами... - сказал он.

На сцену вышел Лоринков в постиранной уже майке.

− Кто сегодня? - спросил он.
− Москвичи, - сказал зазывала.
− Дамы и господа! - сказал он.
− Сегодня вы узнаете, как все-таки