Гид вспотел и задыхался.

− Группа из Южной Кореи, сюда! - сказал гид.
− Ориентируйтесь по флажку, - сказал он.
− Взгляните пожалуйста на мемориальную доску, - сказал гид.
− В этой простой кишиневской школе учился с 1990 по 1993 годы сам знаменитый писатель Лоринков, - сказал он.
− Группа из Северной Кореи, пожалуйста, не притирайтесь к нам, - сказал гид.
− Вы оплатили только экскурсию, без гида, - сказал он.
− Пошли на хуй, макаки, быстро! - сказал он группе из Северной Кореи.
− Мужичок, мужичок, - сказал гиду мужичок в узких грязных джинсах и бывшей оранжевой майке.
− Мужичок, дай «пятерку» на пиво, - сказал он.
− Яньзцибугьдабагу! - сказал гид машинально.
− Че? - сказал мужичок.
− Пошел на хуй мудила, чтоб я тебя здесь больше не видел, блядь, - сказал гид.
− Вот что я сказал тебе по-корейски, - сказал он по-русски.
− А сейчас повторяю по-русски, - сказал он.
− Охрана! - сказал он.
− Лады-лады, - сказал мужичок

Отошел и тихо смешался с толпой под рассеянными взглядами охраны, прочесывавшей двор. Гид покачал головой и продолжил собирать группу у мемориальной доски с профилем писателя Лоринкова. Выполненная в мраморе, доска ослепительно сияла белизной на фоне серой стены старой кишиневской школы. Двор здания, покрытый потрескавшимся асфальтом, сквозь который пробивалась, - словно ученики школы сквозь наркотический и алкогольный дурман к знаниям, - всякая разная трава. Мужичок сорвал пучок травы, и стал продавать ее группе из Греции как священную траву с могилы самого писателя Лоринкова. Охрана нервничала, и ничего не могла поделать, во дворе собралось слишком много народу. Тысячи полторы человек, кучкуясь, переходили от крыльца школы ко двору, а оттуда на задворки, все шумели, толкались, гомонили... Везде висели указатели на английском, французском, японском, арабском и еще многих других языках. Общего на них было только одно.

− Lorinkov, - в сто тысячу первый раз прочитал гид фамилию человека, по местам жизни которого проводил экскурсии, и энергично заговорил:
− Дамы и господа, мы с вами находимся во дворе школы номер 55, в которой учился сам известный всем вам Лоринков, - сказал он.
− Прямо тут? - спросил пожилой турист с фотоаппаратом.
− Прямее не бывает! - заверил гид.
− Глядя отсюда направо, вы увидите угол, из-за которого выходили на занятия физкультурой десятиклассницы, - сказал гид.
− В то время, как наш герой курил здесь, прогуливая геометрию, - сказал гид.
− Старшеклассницы бежали в коротких белых майках и у них тряслись груди, - сказал гид.
− Есть у кого-нибудь вопросы, почему наш герой курил именно здесь? - сказал гид.

Гиды отрицательно замотали головами.

− Старшеклассницы пошли, - сказал измученный голос в мегафон.

Из-за угла, с зажженными сигаретками в растопыренных наманикюренных пальцах выбежали «старшеклассницы»... Туристы восхищенно ахнули и защелкали фотоаппаратами. Старшеклассницы не спешили, чтобы все успели снять подпрыгивающие груди в лучших ракурсах. Гид поморщился. Актрисы лет тридцати с умытыми лицами и гладко причесанными волосами смотрелись неестественными путанами на фоне настоящих школьниц, знал он. Впрочем, это не имеет никакого значения, потому что туристов привозят из аэропорта и увозят в него же, подумал гид. Опять этот блядь придурок в грязных джинсах отирается, подумал гид. Дать ему пятерку, может, свалит, подумал гид. Но в это время в наушнике раздался треск.

− Гоша, давай романтику, Арканзас на связи, - сказали в трубку.

Гид помахал кружком с флагом Южной Кореи и бодро отрапортовал:

− Дамы и господа, - сказал он.
− Специально для вас, на прямой связи с вами экс-герл-френд Лоринкова, - сказал он.
− Что, можно уже говорить? - сказал тонкий голос, похожий на писк Анжелики Варум.
− Ну ладно, в общем, мы встречаться пару лет, - сказал голос.
− Он быть милый, но весьма склонный к асид и алкоголь, если вы понимать, что я есть в виду, - сказал голос.
− Я извиняться, моя так давно в Америка, - сказал голос.
− Я есть настоящий американка уже, - сказал голос.
− Моя не есть какой-то пизда, забыть которая русский, - сказал голос.
− Моя есть пизда Русскоязычная, - сказал голос.
− А, да, Лоринков, - сказал голос.
− Ну, мы есть хорошо проводить время, делать секс, весьма неплохой, есть иметь его часто, - сказал голос.
− Мы быть влюбленными, - сказал голос.
− Но я есть идти вперед, расти, развиваться, - сказал голос.
− А он никак не идти вперед, не расти, не развиваться, - сказал голос.
− Но время идтить, а он все хотеть только асид, алкоголь и трахаться, - сказал голос.
− Только сидеть под заборами, пить, черкать бумажка и трахаться, - сказал голос.
− Моя же иметь желание личностный рост, - сказал голос.
− Иметь встречаться с парень не только с одна пара джинсы, да и то грязный, - сказал голос.
− Моя иметь потребность выйти в сити, ту дринк сам джус, - сказал голос.
− Моя иметь рост потребность пойти дискотека, ту дэнс, ту хэв сам разборки с пацанами, ту бе лайк ол янг пипл эраунд, - сказала она.
− А он только пить да пить, да вомайт под забор, а потом писать бумажка, - сказал голос.
− Совсем стать бродяга, опуститься, и это в в фифтин-то лет! - сказала она.
− Асфальтовый болезнь, - сказал голос.
− Все время сидеть, глядеть куда-то, - сказала она.
− Пить, трахаться, смеяться сам с собой, асид и черкать бумажка, - сказал голос.
− Это не есть мой айдиал эбаут блестящий будущий, - сказал голос.
− Хотя секс был фантастик, - сказал голос с огорчением.
− Маус, кротч энд азе плейсиз, - сказал голос.
− Но один секс есть нот энаф фо удовлетворений потребность модерн герл, - сказал голос.
− Так что мой сказать, я есть уходить от твоя, - сказал голос.
− Он есть удивляться, быть последний кто не знать что я иметь секс с эназер, - сказала она.
− Хотя все знать об этот, и эназер не есть иметь всего пара джинсы, - сказал голос.
− Лоринков... поскольку он есть лузер, он есть не перенести все как надо, и душить меня, и бить пощечина, - сказал голос.

Мужичок в грязных джинсах, стоявший под громкоговорителем, откуда говорил голос, сказал:

− Ах ты СУКА!
− Да все было вовсе не так! - сказал он.
− Ты, бомж, пошел на хуй отсюда, - сказал охранник.
− Да послуша... - сказал мужичок.

Охранник ударил, мужичок свалился, и согласно кивая, пополз в угол школы. Там сел, потрогал нос, вытер руку о майку. Прислушался.

− Он всегда быть сумасшедший, ю ноу... он рашн ит лайк... «пизданутый» - сказала она.
− Истерик, псих, недоносок, похуист, не уважать никого, - сказал голос.
− Я бросить его и процветать, иметь отличный парень, он носить брюки со стрелка, уважать мой потребность личный рост, джус ин зе бар ин зе сити, мы хэв гуд тайм, ю гар ит? - сказал голос.
− То есть мы хэд, - сказал голос.
− Хэд же в прошедшем,