Бабушка Стелуца сердито гремела горшками у печи. Она говорила.

− Этническая молдаванка София Ротару стала самым главным мафиози полуострова Крым! - сказала бабушка Стелуца.
− Надежда Чепрага стала... - сказала бабушка Стелуца.
− Впрочем, неважно, - сказала бабушка Стелуца.
− Телеведущая Вербицкая трахалась в Кишиневе со своим вторым мужем! - сказала бабушка Стелуца.
− Паренек из Кишинева по фамилии Олешка стал известным шутом на российском телевидении! - сказала бабушка Стелуца.
− Девчонка из Кишиневе Наташка Морарь вышла замуж за известного актера театра Куклачева, - сказала бабушка Стелуца.
− У него даже фамилия особенная, Котоёбкин, - сказала она.
− Вот так, - сказала бабушка.
− Была какая-то хуй-поймешь-морарь и молдаванка сраная, а стала Сама Котоёбкина и настоящая Русская! - сказала бабушка.
− А Лоринков? - сказала она.
− Парнишка из Кишинева начал записывать своим пьяные галлюцинации и стал всемирно известным писателем, - сказала она.
− И похмеляется теперь не у ларька, а на лучших фуршетах, и блюет теперь с перепоя в лучших домах Европы, - сказала она.
− Эвон, когда Гонкуровскую премию ему вручали, блевал прямо на Елисейские поля, и саму Карлу Бруни за жопу схватил! - сказала она.
− Это видано, чтобы просто молдавский парнишка получил в глаз от самого президента Франции?! - сказала бабушка Стелуца.
− Нет, в левый глаз, а синяк справа это банальность, это от жены, - сказала бабушка Стелуца задумчиво.
− Певица Инфинити, которая поет «когда я уйду ты станешь ветром», уроженка Молдавии! - сказала бабушка Стелуца сердито.
− Один из солистов группы «Дискотека Авария» молдаванин! - сказала бабушка Стелуца.
− Ну, который самый тупой, - сказала бабушка Стелуца.
− Молдаванин Руслан Проскуров полтора года матюгался на центральном канале русского ТВ! - сказала бабушка Стелуца.
− Известный культуртрегер Марат Гельман, который целует милиционеров в жопу взасос и фотографирует это в знак эстетического протеста, тоже родом из Кишинева,- сказала бабушка Стелуца.
− Алкоголик и телеведущий Николаев когда-то спивался в Кишиневе! - воскликнула она.
− Уроженец Молдавии Раду Тиру сменил паспорт на Диего эль Матадор и стал самым великим матадором мира и кумиром Испании! - сказала бабушка Стелуца.
− Натали Портмен зачали всего три года спустя после переезда из Кишинева! - сказала бабушка Стелуца.
− Сам Пушкин в Молдавии пил вино, ел вишни и дрючил местных баб до одури, - сказала старая Стелуца.
− Да что там Пушкин и прочая хуйня, - сказала бабушка Стелуца.
− Говорят, даже Путин имеет молдавские корни! - сказала бабушка Стелуца.
− Просто ему неудобно, и он стесняется, - сказала бабушка Стелуца.
− Весь мир произошел от молдаван, - сказала бабушка Стелуца.
− А ты, говно? - сказала бабушка Стелуца.

И с грохотом поставила на стол чугунок с мамалыгой.

Петря с грустью оглянулся. Бежать было некуда, так что он сел к столу и стал кушать мамалыгу, перекатывая самые горячие куски во рту бережно, словно минетчица-проститутка — хозяйство клиента. С виду и дом Петри, где неистовала бабушка Стелуца, и сама деревня, где был дом, представляли собой идиллию а-ля натюрель. Но Петря знал, что это обманчивое впечатление...

Молдавская деревня давно уже ничего не выращивала и не производила.

Ароматная рассыпчатая крупа была куплена в итальянском супермаркете под Кишиневом. Сделана — в Румынии. Чугунок привезли со стройки в России односельчане. Сок и сахар в сельпо были украинские, хлеб — турецкий, мясо — румынское, водка, мыло и спички — русские, виноград — чилийский, помидоры и огурцы с зеленью — греческие, сыр — болгарские, телевизор в доме — корейский, ковер — словацкий..

Молдаване производили только рабов и проституток.

На что ему сейчас ненавязчиво намекала бабушка Стелуца, которая в проститутки не подходила по возрасту, а в рабы — по физическим показателям, с грустью подумал Петря. Сам Петря не подходил для проституции по половым показателям, а в рабы не хотел идти из принципа.

Петря глотнул особенно большой кусок мамалыги и грустно поглядел на бабку Стелуцу.

Та ответила безжалостным взглядом молдаванки, постаревшей в ожидании визы в ЕС...

ХХХ

Петря Есинеску был молодым прогрессивным молдавским драматургом.

Как и все молодые драматурги Молдавии, он не желал работать, и жил в селе за счет сестры, честно торговавшей собой в Стамбуле. Еще Петря писал пьесы, которые не ставили в театрах Кишинева.

Пьесы Петри, как и любого другого молдавского драматурга, делились на две категории, и злоязыкий Лоринков утверждал, что это от общей убогости современной молдавской мысли, да и вообще тупости и бездарности земляков.

Петря не был склонен разделять эту точку зрения.

− Просто ничего больше в голову не приходит! - говорил он виновато.

Итак, два вида пьес...

Первый — про Ленина. В них статуя Ленина оживала, толкала речь с броневика, пугала крестьян молдавского села возвратом коммунизма, а потом таяла в тумане. После этого крестьяне плакали, пили вино, бросали шапки в воздух, ебались в задницу, и бежали к границе с Румынией, чтобы поскорее пересечь ее и спрятаться даже от памятника Ленину...

… и вся драматургическая общественность Кишинева очень обиделась, когда Лоринков приписал к такой пьесе концовку, в которой румынские пограничники отбирают у крестьян бранзулетки...

Вторая — про Европу. В них крестьяне молдавского села ужасно хотят в Европу, а их туда не пускают, но не потому, что крестьяне дурно пахнут, а потому, что в них сильны еще пережитки коммунизма. Тогда крестьяне собираются в селе, сгибают железный памятник Ленину и трахают его по очереди в задницу, снимают это на мобилу, и выкладывают в ролик на ютуб. После этого ролик показывает в своей программе по сельскому ТВ сама Котоёбкина, и уже ее затем цитируют в Румынии. Всё село получает визы. Железный Ленин, - прихрамывая, и потирая и почесывая ягодицы, - растворяется в тумане...

… и вся драматургическая общественность Кишинева очень обиделась, когда Лоринков приписал к этой пьесе концовку, где крестьяне не проходят румынский карантин, так как железный Ильич заразил их трипером...

Петря подумал о Лоринкове и вздохнул. Хорошо бы и мне, - подумал он про себя с легким акцентом, - покорить русский рынок. Какой-нибудь пьесой, подумал он. Придется придумать что-то, кроме Ленина, подумал он. А то, говорят, русским на Ленина по херу, подумал он. По крайней мере, русский Лоринков так говорит и гадко смеется. А бабушка Стелуца все пилила, да пилила...

− Неужели ты не понимаешь, что мы, молдаване... - сказала она.
− … просто-напросто новые викинги, - говорила она.
− Разбегаемся по всему миру, чтобы награбить добра, и свозим его домой, - сказала она.
− Мы — норманны!
− Сама вы бабушка, марамойка! - сказал Петря.
− Норманны, кретин! - сказала бабушка, преподававшая историю еще в те времена, когда молдаване на закрыли