невесты и жениха...
− Медляк «Видели ночь гуляли всю ночь до утра» - сказал он.
− Музыка народная, слова народные, а вовсе не этого русского пидараса, корейца Цоя, - сказал он.
− Дамы приглашают кавалеров, - сказал он.
− Не стесняемся, - сказал он.
− Смелее блядь, - сказал он.

Залупашка, глядя, как толкутся посреди двора пары, почувствовала на щеке тепло. Плачу, поняла она. Где же мой принц, подумала она. Солист взял в руки гитару и сделал соло. Получалось классно, но на «Ионике» было лучше... Да и шапочка у солиста была какая-то... цыганская. А молдаване не любили цыган, и это было взаимно. Так что, знала Залупашка, и солиста, и всю его группу с каким-то дурацким названием — что-то вроде «Дуб, зуб», - после праздника изобьют и отправят в Кишинев в одних трусах. Но это потом. А пока праздник был в разгаре и все веселились.

Залупашка грустно отошла от забора и оглядела холодный двор. Сюда ее выгнали по приказу мачехи, и запретили приходить на свадьбу. А она ведь так хотела побывать там, где весело. Но, видно, не судьба, подумала Залупашка. Понурилась и пошла в заброшенный дом, спать. В уголке бросила старое одеяло на пол, улеглась... Не спалось.

− А вот если бы сейчас появился мой прин... - подумала Залупашка и почувствовала, что щекам снова стало тепло и мокро.
− Опять плачу, - подумала Залупашка и решила тихо по бабьи повыть.
− Ой бля, - сказал вдруг кто-то.

Щелкнула зажигалка. Залупашка увидела, что над ней стоит, расстегнувшись, какой-то мужик в костюме и долбоебской меховой шапке, которую русские почему-то называют ушанкой. Хотя даже долбоебам понятно, что шапку надевают на голову, а не на уши. Русские долбоебы, подумала Залупашка, вспомнив уроки учителя Лупу, и вдруг поняла, отчего на щеках у нее стало мокро и сыро.

− Девушка? - сказал удивленно мужик.
− Принц? - удивленно сказала Залупашка.
− Лоринков, - сказал мужик.
− Владимир Лоринков, - сказал он.

Икнул, и застегнулся.

ХХХ

Спустя полчаса Залупашка, - которую новый знакомый лапал на одеяле, - знала о нем все. Его звали Лоринков, он работал в Кишиневе Самым Главным По Всему, и время от времени исполнял обязанности президента Земного шара, и с ним дружили певцы Саручану и Павел Стратан. В общем, он был звезда мирового масштаба, а сюда приехал к родственникам на выходные. Перепил вина, встал ночью помочиться, забрел по ошибке в заброшенный дом по соседству. И, надо же, в углу, куда он собрался сделать свои малые дела, спала Залупашка...

− Это судьба, - сказал новый знакомый Залупашки, тиская девушку.

Та, хихикая, рассказывала Лоринкову о себе и своих бедах. Мужичок лишь качал головой да возмущенно вздыхал.

− Гребанные молдаване! - восклицал он.
− Лишь бы использовать человека, - говорил он, поднимая Залупашке подол.
− Никакого внимания к личности, - говорил он, залезая на Залупашку.

Дурочка глупо улыбалась и, если бы дело происходило днем, то красные пятна на ее шее и груди были бы видны экипажам самолетов, летевших над Молдавией. Поплыла Залупашка. Бедная дурочка, на которую ни один мужчина ни разу в жизни не взглянул, спрашивала:

− Значит, мы поженимся завтра?
− Конечно, - пыхтел мужик, даже не снявший ушанки.
− Оп-па, - говорил мужик.
− М-м-м-м, - говорила Залупашка.
− Ты, главное, - шептал ей в ушко мужик, - слушай, что я говорю, потому что я волшебник.
− И я, значит, расскажу тебе, как получить принца, - говорил мужик.
− Но сначала мы должны кое-что сделать, - говорил он.

Замычал, и слил прямо в Залупашку.

− Ничего, в первый раз не залетишь, - сказал он, отдуваясь, Залупашке, которая и так не понимала, в чем дело.

Потом потискал девчонку еще, залез на нее еще пару разков, и, наконец, отвалился.

… Жирную и противную пиявку напоминал сам себе нигилист Лоринков, прятавшийся в этой деревне из-за того, что его объявила в розыск Служба информации и безопасности Молдовы. За дело искали подонка. Мразь и ублюдок, этот кишиневский журналист клеветал на молдаван и все молдавское, - за жалкие подачки из Москвы, - и, наконец, доклеветался. Ну, в смысле, допизделся. Лоринкова объявили в розыск, дали заочно 25 лет строго режима, и принялись искать. Хорошо хоть, искали его так, как делали все в Молдавии, подумал Лоринков. В смысле, через жопу и спустя рукава. Так что он подался в деревню к дальним родственникам, и спал у них в пристройке. Даже скучать начал, а тут — такая удача! И, как всегда, когда он получал свое, пресыщенный Лоринков предался рефлексии и угрызениям совести. Ишь, насосался крови девчонкиной, подумал он, и уже потерял к ней интерес.

Свинья и анти-молдавская скотина я, подумал он.

Правы, сто тысяч раз правы были газета «Независимая Молдова» и клуб Независимых Несостоявшихся Писателей Молдовы, в официальном заявлении назвавшие меня «бездарным эпигоном, ничтожеством и бесталанным ублюдком, в отличие от настоящих русских писателей Молдовы лидиимищенкониколаясавостинаконстантинасеменовскоголидиилатьевой, валентиныткачёвойюригрековасергеяузунаолесирудягинойрудольфа ольшевскогоолегапанфилеленышатохиной и многих-многих других»,- подумал Лоринков.

Суровую, но справедливую оценку вынесли мне члены Союза Русско-Молдавских Интеллектуалов и Пидарасов, в своем печатном органе «Орган» вынесшие мне такую оценку «... недоносок, не стоящий ничего против выдающихся классиков Пушкина, Гоголя, Толстого, Достоевского, Чехова, Булгакова, Шолохова, Шукшина...» - подумал он.

Сто миллионов раз прав был глава радикального крыла партии Пидарасов Молдавии, почетный гей города Кишинева, С. П. Цуркану, в своей объяснительной - заявлении в прокуратуру - которое легенду гей-движения столицы заставили писать, когда поймали в зоопарке во время попытки сделать минет самцу павиана обыкновенного, - заявивший буквально следующее. Он заявил - "...если и случаются по сей день с жителями Молдовы недоразумения, подобные моему... то вовсе не в силу наличия каких-то моральных уродств, которыми мы, молдаване, не обладаем... а лишь из-за смятения, которое мы, сыны солнечной Молдовы, испытываем, когда понимаем что небо в одной с нами стране коптит ненавистник Молдовы... урод и сволочь Лоринков... чьи так называемые литературные успехи есть не что иное как форма оплаты Кремлем бездарных антимолдавских пасквилей Лоринкова.."

Наконец, права оказалась газета «Независимость Молдовы», в передовице гневно писавшая, что... "раскаленным колом встал в заднем проходе независимой Молдовы и ее любящих сыновей и дочерей этот... ренегат, мразь и ублюдок Лоринков"

− А в рот берешь? - спросил ненавистник Молдовы ее несчастную дочь, Залупашку.

Да и залетит ведь девчонка, подумал он.

И тогда куда бежать, куда прятаться, подумал он. Не жениться же тут, в глуши этой гребанной. Уж лучше на эшафот в Кишиневе...

Стал лихорадочно соображать, как выкрутиться. Когда Залупашка, неумело перебирая его хозяйство губами, словно крестьянка руками — подмерзшие виноградные ягоды, придумал