Слепец появился в деревне дождливой ночью.

Пастушонок Сашок Танасе хорошо запомнил ту зловещую ночь...

С неба, разверзшегося, словно нутро рожающей овцы, - писал Сашка.
...лилось, словно из рожающей овцы... - так описывал тот день Сашка.

Описывал красочно и в клетчатой тетрадке, потому что мечтал поступить в Литературный институт и один знакомый - по переписке - писатель посоветовал Сашке все свои впечатления именно что записывать.

С неба капали крупные, словно слезы овцы, капли, - писал Сашка.
Звонкой капелью капали они, звеня «кап-кап», - писал он.
Вызвенивая звонящей звонью, позванивали они, - писал он.
Капая каплею об капель, - писал он.

После чего перечитывал, сдерживая дыхание от восторга и от того, что писал все это тайком в хлеву, где свиней держали. Капая каплею об капель... Получалось, на его взгляд, недурно. Наверное, именно поэтому тот самый знакомый по переписке — какой-то завистливый графоман Шаров, которому Сашка слал образцы своего творчества, - и позавидовал пастушонку, и написал, что это никуда не годится. Мол, не проза, а какой-то «шаргунов». Что это такое, Сашка не знал, и знать не хотел. Он просто нашел имя фамилию этого Шарова в каком-то журнале, сохранившемся со старорежимных времен, и спросил у него совета. Видно, зря. Видно, позавидовал мудак московский таланту и гению юного молдавского пастушка, думал Сашка, с огорчением перечитывая отрицательную рецензию на свой гениальный, - конечно же, - рассказ. А ведь было в нем все правда... Сашка, даже когда уже вырос и все-таки стал членом Союза Молдавских Писателей, так и не смог забыть событий той ночи, и последующих дней.

Превративших будни нашей деревушки... - писал Сашка Танасе.
… В увлекательнейший роман, - писал Танасе.
Который я и имею честь предложить тебе, о читатель! - писал Сашка.
За мной же, в путь! - писал он.
И пусть не страшит тебя любовь, поражающая словно грабитель, - писал он.
Ножом в сердце! - писал он.

И по херу, что нечто подобное уже написал какой-то московский мудак.

ХХХ

О том, что этот человек слепой, Сашка догадался сразу. Ведь человек шел зигзагами, пошатываясь, спотыкаясь, и падая. Упав, он долго лежал на земле, почему-то блевал, и жалобно вскрикивал:

Пидарасы! - вскрикивал он.
Согласно теореме Ферма на восемнадцатой станции выдадут горячего супа, - вопил он.
И поскольку я был с вами незнаком, вы не имеете права на сатисфакцию, - стонал он.
Отныне и потому что при плюс восемнадцати не расцветают даже фиалки, - говорил он.
Буэээээ, - завершал он монолог.

Видимо, от того, что он ослеп, этот человек еще и помешался в рассудке, подумал Сашка. А когда подошел поближе, то почувствовал, что человек еще и лечил свою слепоту какой-то мазью с сильной примесью алкоголя. Она очень сильно пахла. Мужчина, лежавший в грязи, кажется, потерял сознание.

Бедняга, - подумал Сашка, и на всякий случай вытащил из кармана пришельца кошелек.
Ночью все кошки серы, - сказал слепец, схватив вдруг ногу пастушонка Сашки, отчего тот обделался.
Кошелек, - сказал слепец и щелкнул зубами.
Где я? - спросил он, когда Сашка беспрекословно протянул кошелек.
Это деревня, - волнуясь, сказал пастушок.
Деревня Нижние Гратиешты, - уточнил он.
Есть ли здесь постоялый двор, юноша? - сказал слепец.
Постоялый двор? - переспросил Сашка, пытаясь вспомнить, что значит этот оборот в русском языке.
В смысле, где во дворе постоять? - спросил он.
Или в постое подворовать? - сказал он.
В смысле, переночевать где можно? - сказал слепец.
В хлеву, -сказал Сашка.
Я и хлев?! - сказал слепец.
Сик транзит глория мунди, - сказал он, и добавил — веди.

По пути Сашка внимательно оглядел слепца, державшего его за руку. Одет был мужчина в черный плащ, на голове у него был черный колпак, как у мага в кино про Гарри Поттера. На ногах — грязные резиновые сапоги. Пахло от мужчины спиртом и блевотиной. На глазах чернела повязка. Все это Сашка рассмотрел при вспышках молнии, потому что была ночь и шел дождь. Сашка просто вышел ночью до ветру, и увидел, как слепец бредет и шатается по центральной дороге села... Проводив слепца в хлев, Сашка вернулся домой. А на следующее утро проводил незнакомца в мэрию, а позже — в дома бабки Параскевы, где слепец снял комнату.

Мои условия это завтрак в номер и спиртное олл-инклюзив, - сказал он бабке.
Ась? - спросила бабка.
Ключ от подвала мне, - сказал слепец.

Вырвал ключ из костистой руки бабки, и повесил его себе на грудь. В принципе, это было лишнее — дверь в подвал слепец не закрывал, потому что проводил там 23 часа из 24-х, и часом пропуска был обязан лишь посещению туалета, - но слепец вообще оказался странным. Все жители села это подметили. Впрочем, он исправно платил за еду, кровать и вино, так что вопросов к незнакомцу не было. За исключением одного — как же его, все-таки, зовут. Слепец, почему-то, упорно не желал говорить свое имя и просил называть себя Гениальный Незрячий. Все его так и называли.

Один хер никто не понимал, что это значит.

ХХХ

Упиваясь дешевым винищем, и отравляя воздух в своей комнаты после добротных фасолиц (блюдо из перетертой фасоли — прим. авт.) бабки Параскевы, беглец Лоринков не раз с горькой усмешкой сравнивал своей нынешнее состояние с блестящим прошлым. Скажи ему кто год назад, что он — один из самых богатых прорабов Подмосковья, - будет жить в полуподвальном помещении типа хлев, Лоринков рассмеялся бы ему в лицо. Так и сказал бы:

Ха-ха-ха, - сказал бы он.

А ведь когда-то Лоринков был вознесен на самую вершину социальной пирамиды молдавского общества! Каждую весну и осень он набирал строителей для работы на дачах Подмосковья и вывозил их в Россию. Сам Лоринков не работал, носил кепку как у прораба в документальном фильма «Наша Раша» про гастарбайтеров, и портфель для ноут-бука с семечками и солеными огурцами внутри. Слава о его работягах гремела по всей Москве. Именно молдаване Лоринкова реконструировали Грановитую Палату Кремля, после чего там пропал гранит... Возводили новые купола собора Василия Блаженного... Строили катки в Сочки в преддверии грядущей Олимпиады... Это были самые дешевые строители в мире, потому что им не платили ничего. Обычно в конце работ Лоринков собирал всех на пир, в решающий момент закрывал двери помещения поплотнее, и поджигал здание. После этого он снова ехал в Молдавию, рассказывая, что прежние работяги получили бешеные деньги, и сразу же уехали в Италию. Со временем это приняло такие масштабы, что, по данным Департамента статистики Молдавии, убыль населения от подобных фокусов составляла 14 процентов от общего уровня рождаемости. Но молдаване, - поиздержавшиеся в нищете, - как мотыльки на лампу слетались на объявления подлого прораба.

Нехватки в работниках у Лоринкова никогда не было.

К концу своей карьеры прораба он даже уже подумывал о том, чтобы купить квартиру в каком-нибудь Зеленограде а то и в Садовом кольце, жениться на москвичке из продуктового магазина, где Лоринков частенько покупал пиво с водкой,