Двадцать, девятнадцать, - сказал механический голос.
Восемнадцать, семнадцать, - сказал Лоринков.
Заткнись, сука, - сказал механический голос.
Сбил со счета, - сказал голос.
Извините, я нечаянно - сказал Лоринков.
За нечаянно кишки наружу, - сказал голос.
… - ничего не сказал Лоринков.
Скафандр проверил? - сказал голос.
Так точно, - с радостью сменил тему Лоринков.
Начинаем отсчет, - сказал голос.
… - кивнул Лоринков.
Хули ты молчишь? - сказал голос.
Вот когда от него нужно «есть», он блядь молчит, - сказал голос.
А когда ему нужно заткнуться, он болтает и болтает, - сказал голос.
Молдаване блядь тупорылые, - сказал голос.
Знаешь что иди на хуй, - сказал Лоринков.
Где здесь выход? - сказал он.
Не горячись, - сказал еще один голос.
Горячие молдавские парни, - сказал он.
И ты цыц, - сказал второй голос первому.
Начинаем отсчет, - сказал голос.
Володя, помни, сколько мы потратили на обучение одного космонавта, - сказал голос.
Я помню, - буркнул Лоринков.
Помни, что на тебя смотрит вся Россия, - сказал голос.
Что тебя слушает вся Россия, - сказал голос.
И как мы материмся, тоже слышат? - нездорово возбудился Лоринков.
Хуй там, - сказал голос.
Для ботвы мы поставили запись, - сказал голос.
Скажите, а перед Новым Годом такая же хуйня? - спросил Лоринков.
Ну, когда вы перед Кремлем, в полночь, и трезвый? - сказал он.
Володя, - сказал тепло голос.
Будешь много пиздеть и совать свой блядь нос, куда не следует, - сказал голос.
Останешься на орбите, как космический мусор, - сказал голос.
Виноват, - сказал Лоринков.
Помни, твоя задача состоит в том, чтобы выполнить задачу, - сказал голос.
И чтобы не ссать у меня, - сказал голос.
Пацан сказал, пацан сделал, - сказал голос.
Все сделаю, ваше благородь, - сказал Лоринков.
Бухнуть можно? - спросил он.
Пей на здоровье, - сказал голос. - Один хер все от страха пьют.
Буль-буль, - сказал Лоринков, отпив из грелки, которую прятал в скафандре, и в которой прятал спирт.
Ну, Володя, будем прощаться, - сказал тепло первый голос.
До свидания! - сказал Володя.
Помни, на Марсе притяжение в сто раз больше нашего, - сказал голос.
Поначалу тебе будет тяжело, но потом ты привыкнешь, - сказал голос.
Первые десять лет будешь вкалывать, как раб на галерах, потом пойдут проценты, - сказал голос.
Не давай много воли таджикам, не корми хохла чересчур обильно, и держи прибалтов в черном теле, - сказал голос.
Вас понял, - сказал Лоринков.
Топливо проверили? - сказал главный инженер.
Так точно, - сказал Лоринков.
Ну, с Богом, - сказал голос.
Двадцать, девятнадцать, восемнадцать... - начал он обратный отсчет.

Полковник ВВС ВС РФ Лоринков, никогда не садившийся за руль самолета, - именно так он и называл штурвал, за что его не пустили бы даже в кабину пилотов, - смотрел на оранжевые всполохи Байконура. Где-то, объятые пламенем, бегали казахи из заправочного отсека, которых просто забыли, а потом забыли потушить. Но казахов никто не считал. Как сказал полковник Лоринкову механический голос, русские на казахах отыгрывались за то, что русские были для Людей кем-то вроде казахов. А Людьми была таинственная и могущественная корпорация, подчинившая себе весь мир, и орудовавшая руками мировых правительств.

То есть, и даже вы....? - спросил Лоринков, примеряя новую форму.
И даже я, - грустно сказал голос.
Но смотри у меня, - сказал голос.
Запиздишься, отыграюсь, как на казахе, - сказал голос.

Конечно, у голоса было тело. Просто оно было таким невыразительным, неприметным — ну так таких и набирали, объяснил голос, - что Лоринков предпочитал слушать голос. Да и второго руководителя проекта «И на Мрасе дубут бляблони вцетси» голос был куда выразительнее внешности, хотя выглядел он, - признавал Лоринков, - более колоритно. Обычно голоса делились на хорошего и плохого, но так часто менялись местами, что Лоринкову, по сути, уже было безразлично, кто из них кто. Мусор, он и есть мусор, думал постоянный воспитанник комнаты трудных подростков отдела полиции города Кишинева номер 14 в 92-94 гг. Володя Лоринков. Кто был в тюрьме, тот не забудет, кто не был, не поймет, на, думал он. Журавли летят над нашей зоной, думал он. Хоп-мусорок, не шей мне срок, думал он. О чем это я, думал он. И улыбался двум мужчинам с выразительными голосами.

Так или иначе, а эти люди дали ему путевку не просто в жизнь...

На Марс!

ХХХ

… Участником космической программы по покорению Марса будущий полковник авиации Лоринков стал совершенно случайно. Можно сказать, против воли. Он стоял в то морозное утро — позже писал Лоринков в блокнотик, который собирался продать по возвращении с Марса издателям, - на Каширке. Или Пречистенке? А может, Химке? Лоринков не знал, он постоянно путал эти долбоебские московские названия, в которых могут разобраться только такие долбоебы, как москвичи. Те самые, которые проносились мимо Лоринкова на дорогих автомобилях, лишь изредка притормаживая. Тогда Лоринков, прыгавший на обочине, как большая дрессированная обезьяна в оранжевой жилетке, бросался машине наперерез, стучал в окошко — очень нежно, чтобы не возбудить даже намека на недовольство владельца авто, - и кричал:

Плитку кладу, заборы ставлю, - кричал он, окутанный клубами пара, потому что на улице было минус 25.
Огород вскапываю, сантехнику ремонтирую, - говорил он.
Все виды строительных работ, - говорил он.
Стройка от «а» до «я», - говорил он.

Может, дела бы шли хорошо, - все-таки Лоринков разбирался в маркетинге, потому что работал охранником в маркетинговово-консалтинговой фирме, когда его уволили, - если бы не тысячи три узбеков и таджиков, которые подбегали к машинам вместе с Лоринковым. Они тоже предлагали услуги строительства от «а» до «я» и брали клиента низкой ценой и сплоченностью. Иногда случались курьезы. Бывший pr-менеджер и неудавшийся писательЛоринков, которого безработица заставила приехать унижаться в Москву — в письмах родным он, как и все молдаване, называл это «покорить столицу», - вспомнил блестящий джип, под колеса которого он едва не попал. Из машины вышел лысый крепыш и долго бил Лоринкова черенком от лопаты, который вынул из багажника. Крепыш явно был культурным человеком, потому что бил работягу не молча, а что-то рассказывал.

Сука блядь хуйло тупорылое, - говорил он.
Вот ты, блядь, - говорил он.
По твоему, в повести «Дубровский» герой должен был научиться сочинительствовать и носить стихи на цензуру царю, а не устраивать поджогов с убийствами, чтоб потом к тому же уехать за границу, где Пушкин никогда не был?! - говорил он.
Я? По-моему?! Дубровский?! Царь?! Что?! Что? Что за хуйня...?! - говорил гастарбайтер Лоринков.
А в романе «Преступление и наказание», - говорил крепыш, - герой куда с большим успехом отправился бы играть в рулетку, и играл бы в неё до изнеможения, пока, к слову, кто-нибудь из близких ему людей умирал бы от, скажем, туберкулёза?
Блядь, какой на хуй туберкулез, что бля происхо...? - хрипел, кашляя кровью, плиточник