жену восемь раз "Войну и мир " переписывать, святотатствовал, обильно портил тупых деревенских девок даже в преклонном возрасте, а Достоевский в карты рубился, винище хлестал, предавался религиозным экстатическим озареньям, на каторге тужил. Так и не познакомились, не смотря на все своднические старания окололитературной пиздабратии. Зато очень активно тусовались и дружили между собой писатели так называемого "Серебряного века" - Блок, Гумилёв, Мандельштам, Ахматова, Пастернак, Цветаева. Вы спросите, что их объединяло? Я вам отвечу - а я не знаю, что их объединяло. Но я знаю, что объединяло Велемира Хлебникова, Цветаеву и Мандельштама. Их объединяла общая неряшливость и товарищеская нечистоплотность, от их промежностей постоянно воняло, ведь они предпочитали не менять нижнее бельё и как можно реже мыться, а жену Николая Гаврилыча Чернышевского, приезжавшую к нему в ссылку, постоянно ебла свора грузинских студентов- революционеров, какие уж тут церемонии! Бедные Гоголь и Блок! Они так часто задрачивали себя до полусмерти, что скоро сошли с ума, а Блок в добавок застрелился. Мне, конечно, более всех симпатичен вундеркинд - Даниил Хармс, который бегал по дому голый, с трубкой в зубах, показывал соседке в окно страшную мохнатую жопу и колотил жилистым хуем по кастрюльке. Вы заметили, что все без исключения писатели старались побольше курить? Даже ловкий спортсмен Набоков, работая над креативом, за ночь выкуривал пачку турецких папирос, от которых утром его тошнило страшно, а на старости лет перед сном, всегда, как он говорил "выкуриваю папиросу с коноплей". В тридцатых годах молодой Володя аккуратно баловался кокаином. Кстати о спорте, спорт ведь почти никто не любил, равно как и службу в армии, все очень старательно избегали этих двух зол, хотя шашечкой при каждом удобном случае помахать любили. Исключение, может быть, составляет Николай Гумилёв, который исколесил всю Африку и привез оттуда множество интересных экзотических болезней. К этим болезням ещё как-то присовокупились болезни его жены Анны Ахматовой, которая во время его путешествий активно еблась на родине, а потом и в Париже с необработанным местным самородком Амодео Модильяни. Однажды, скрепя сердце, я пригласил бабушку (она у меня филолог в отставке) почитать несколько дней факрунет, и зайти к Удаву, очень мне любопытно было… И что же я услышал?

"Все они, конечно, энергичные молодцы, дерзкие исследователи, смелые первооткрыватели…. но почему-то какие-то они все коньюктурные (что за слово?) писатели, уж слишком они публицисты, всё бы им на потребу, на злобу дня построчить, будто дёргает их кто, (кто- кто, известно кто!), как-то творчески они не свободны, что ли!"

- Как это, не свободны? - Не понял я как-то? Они же пишут о чем хотят - стихи вон, прозы сколько!
- Да, нет внутренне, творчески не свободны - не унималась бабушка, они как-то изначально настроены на что-то одно эдакое, а с таким отношением настоящего творчества, настоящей удачи не бывает, они все носят в себе чувство творческой неудачи, а это очень скверное, радиоактивное чувство!
- Да постой, ты о чем вообще говоришь? Какая удача? Какая несвобода? Это что же, и поэтов, значит, получается, нет среди них что ли? Без свободы-то? Ну, настоящих!
- Нет, поэт есть - и тут бабушка назвала имя…
- Но ведь он и стихов-то не пишет! Поэт…!
- Пишет, не пишет, ведь поэтами -то не становятся, а рождаются ими, так-то, вот ты пишешь?
- Ну, да, вроде, пишу.
- Вот, ты пишешь, и есть у тебя два замечательных, гениальных стишка, но ты не поэт, а он поэт… именно, так-то внучек…

Я страшно рассердился и, хотел уже было, ударить кулаком в это знакомое, доброе, морщинистое лицо, но, бабушка, быстро оценив ситуацию, усеменила на кухню. Я стоял, пыжился, сжимая кулаки, ничего не понимал, а в голове крутились Лермонтовские строчки -
И скучно и грустно, и некому писю подать
В минуту душевной невзгоды…
Желанья!.. ну хуйли напрасно и вечно желать?
А годы проходят - все лучшие годы!

Захотелось выпить много водки или уехать на поезде в Киргизию… Что делать?

Хотя вот, например, талантливый поэт Поплавский любил использовать грязный героин, он очень ему помогал (в минуту душевной невзгоды) и вскоре вдохновенный лирик отбросил коньки где-то под Парижем. А вот Тургенев, например, мог похвастать самым большим мозгом,
- Ну, а хуйли толку? - Спросит законно возмущённый Евгений Базаров, где слава? Успех? Где сотни юных поклонниц бессмертно талантливого мозга? Где похотливо кряхтящие дамы бальзаковского возраста? Где полчища обнаженных, мастурбирующих на лестничных пролётах, юношей-варваров? Где ликующие поклонники самоубийцы? А нет на такие вопросы ответов.

Проезжая мимо станции с меня слетела шляпа…

udaff.com