да и разрушить все мировые здания, и чтоб люди под землёй жили, ели бы землю,
как короеды, и личины свои плодили, а потом бы у них крылья проросли. И люди бы летали, как жуки!
Или, что б, например, животные заместо человека на работу ходили, выучить их как-нибудь, там,
надрессировать специально… А человек бы только лечился и зарплату получал.
Одно время он как-то даже охрип от постоянных мастурбаций.
Но однажды, раз отправился Серёжа в магазин за мукой, Наташа собиралась печь пирожки с картошкой
и грибами, у нее вкусно получалось, а пока до магазина дошёл, что купить-то надо, и позабыл.
Посидел на лавочке, покурил. Встал, размялся, потянулся, отрыгнул, - отрыгнулось почему-то
корицей. Посмеялся над упавшей на асфальт девочкой. Зашёл в кафэшку. В кафэшке Серёжа с жаром
скушал котлетку по-киевски, а через три часа, могучий Серёжин организм высрал её под кустом
акации неподалёку от городского парка. Кстати, она там и сейчас лежит, сходите, посмотрите, не
пожалеете.
Поваландался по городку, заглянул в музей. Кроме медной старушки со стеклянными волосами,
которая, впрочем, никак не двигалась, в прохладных залах никого не было. В музее его поразил
всего лишь один экспонат - гипсовый слепок грустного пушкинского члена. "Выполнено посмертно" -
украдкой сообщалось в скобках.
После этого случая, Серёжка наш, просто с ума сошёл.
Наташа в это время готовила свой любимый салат "Смех дикобраза" и обильно солила щи. Пирожков с
картошкой и грибами, Серёже в этот вечер, отведать не удалось. Помимо брутальных человеческих
функций, бог оставил ему ещё и страсть к хождению по городу.
Теперь два раза в неделю, Серёжа, мелкими шажками, носит в районную поликлинику свои сиротливые
анализы.
От которых, кстати, там всех уже воротит.
В день Серёжа стал съедать по четыре головки чесноку, дома не стало никакой возможности спать,
а в туалет, так и вообще не войти.
Однажды ночью Сергей наступил спящей Наташе на голову, так сильно пить хотелось, понимаешь!
Больше находится под одной крышей с этим удивительным человеком Наташа не могла.
Сергей был с позором изгнан из удобной двухкомнатной квартиры. А так всё мило было и уютненько!
С тех пор как они расстались, прошло месяцев шесть - восемь, я думаю не больше. Все эти месяцы
они с Серёжей не виделись…
И вдруг, у края дороги, опять же, краем карего глаза, Наташа заметила знакомую сутулую спину и
смешные штанишки, едва прикрывающие меховой зад.
Серёжа крупно мочился на пыльную листву. Постояв в задумчивости ещё минуту, Сергей потряс чем-то
снизу и харкнул на маленького жука. После, отряхнув руки, он исчез в чаще.

4

Ещё один человечек работал в министерстве путей сообщения, секретарь, что ли, или за ксероксом
стоит. Так, небольшой при пизде кувшинчик.
В пыльном министерстве, надо вам заметить, старушки своими плоскими жопами отлежали все
приличные диваны. "Привыкли, черти седые, на казённых лежать" - мрачно подумала Наташа.
Представить себя злой старушкой Наташа пока не могла, и поэтому, когда шла через коридор,
немножко расправила плечи и подтянулась. Турник здесь совершенно не причём. Двери везде были
тяжёлые, мясистые, деревянные. Очень нелегко было отталкивать их от себя.
С трудом найдя необходимую комнатку, (уже с полупрозрачными дверьми) с окостеневшей фигой в
руке, Наташа с тяжёлым сердцем и невесомой улыбкой, потянула за ручку и вошла.
С вежливой улыбкой, влажный, полукартонный юноша сообщил, что народ, вишь, нынче прожорливый
пошёл, все, как есть, сожрали, и ничегошеньки у него не осталось. Даже для себя.
"Сука" - сказала Наташа и вышла.
А вчера вечером, в городке, наконец-то стартовал очередной чемпионат по пьяной гимнастике.
Теперь под грустными ногами Наташи витали и крутились только грязные обрывки и полувлажные
трупики афиш. Гимнастов уже нигде не было видно.
Проходя по узкой улице, Наташа на другой стороне заметила двух милиционеров, которые, шатаясь,
старались метко написать в форточку какого-то подвального учреждения, окна которого, как часто
бывает, находилось на уровне асфальта, и были схвачено чёрной решеткой. Милиционеров сильно
качало, но, трогательно поддерживая друг друга, они, несколько подогнув для удобства коленки,
продолжали своё трудное дело.
Наташа с отвращением сплюнула.
Как-то раз они с Сергеем прогуливались по городу и лущили семки.
Возле аптеки, вонючий старик с гитарой, на мотив пионерской песни нежным голосом распевал свои
гомоэротические серенады:
"Взвейтесь кострами!
Рыбки гурами,
В длинные ночи -
Мы вас замочим!

Дети рабочих!
Палкой по сраке!
На баррикады!
Погрязнем в атаке!"
Наташа кинула стареющему соловью двухрублёвую монетку. Самодельный Карел Гот благодарно
поклонился. Наташе стало чуть-чуть приятно. Ишь, даже у нас есть тут свои друзья среди карликов.
- Смотри Наташк, какой бодрый мужичёк! - Восхищённо вскрикнул Сергей. Блин, и шорты какие модные!
По лоснящемуся асфальтовому кругу, на новеньких чёрных роликовых коньках с молниеобразными
серебряными вставками в голень, картинно рассекал и подпрыгивал седовласый мужчина. "Да уж,
бодрый, - грудь моряка, жопа старика!" - про себя огрызнулась Наташа.
В тот вечер не только более-менее простой супружеский секс не удался между бойкими молодыми
людьми, но, даже и поговорить, толком не удалось. Так, молча перекусили и разошлись спать.
Однажды Наташа, придя с работы, пожаловалась Сергею, что на работе к ней с сомнительными
комплиментами приставал их секретарь Олег Зайцев. Наташа звала его - "Зайцыще".
Серёжа ничего не сказал, но позвонил Наташе на работу на следующий же день.
-Алло!
-Здравствуйте, а Олега можно?
-Секундочку…
- Алло?
- Привет Олег, сердечно поздравляю тебя с днём рождения, желаю тебе счастья, конечно же,
здоровья, хороших коллег по работе, ну и бабок конечно побольше…
- Спасибо, спасибо, неожиданно ты позвонил!
- А если моя Наташка ещё раз на тебя пожалуется, то я тебе, пидору, всё еблище в кровь
разобью… Понял?!
- Понял.
- Ну, пока, раз понял, смотри, не нажрись там, на именинах сердца, болван!
С тех пор Зайцев по отношению к Наташе стал вести себя весьма и весьма корректно. Но, несмотря
на установившиеся ровные отношения, вскоре Наташу с работы выгнали.

"Зайти к бабушке, надо идти к бабушке" - теперь заговаривала Наташа сама себя.
Вот до шекоток знакомый подъезд, перед которым Наташа смирно просиживала в ожидании, при
различных раскладах, от десяти до ста тридцати минут. Вот эта лавочка, вот этот дом, лавочка, на
которой столько передумано, перелузгано семак, столько пива и водочки повыхлестано! Здравствуй
милая лавочка! Наташа присела на лавочку и стала обдумывать, как бы ей провести бабушку. В том,
что бабушку следует каким бы то ни было способом обмануть, и что она, Наташа, легко с этим делом
справится, Наташа нисколько не сомневалась.

5