Кстати, а она-то согласна?

ПАН. Да, да! Тысячу раз да! И по этому поводу я хотел бы организовать мини-банкет, шведский стол эдакий!

НАЙТОВ. Вот это дело! Вот это я понимаю!

КАЙТОВ. Солидно. Это дело надо как следует осмыслить!

ЧЕХОВ. Ну, что ж, обмыть мероприятие никогда не вредно!

ПАН. А ещё по этому случаю будет веселый салют! Я накупил множество фейерверков!

ПАБЛО. Ура! Ура! Ура! (смеется). А петарды есть?

ПАН. Есть, есть!

ЧЕХОВ. Это, должно быть, встало вам в копеечку?! (качает головой)

ПАН. Ну, что вы! Как можно считать! Ведь такая радость!

НАЙТОВ. Верно, верно! В такой день вы можете позволить себе все! Все!

ЧЕХОВ (задумчиво). Понимаю, понимаю. Надо же какая приятная неожиданность.

ПАН. Вы мне немножко поможете, друзья?

ПАБЛО. Не вопрос, старичок! Пойдем, салют скорей наладим!

ЧЕХОВ. Тебе бы только из пушек палить, зольдат.

ПАН. У меня есть в баре несколько бутылок прекраснейшего напитка: дагестанский пятилетка!

ДэНизко. Несите, несите, возрадуемся!


Пан Чернобров открывает дверки мини-бара, достает искомое, наливает.

ПАБЛО. Ну, (шумно выдыхая), совет да любовь!

Все галдят и чокаются.

ЧЕХОВ. В этот вечер позвольте мне разливать и ухаживать за гостями, а вы, пан, отдыхайте, наслаждайтесь!

(входит нарядная Марина Михеева)

ПАН (целует ее). А вот послушайте, Мариночка какой мне сегодня сон привиделся – Я качаюсь в гамаке и кушаю дыню, у меня по пальцам сок струится, и тут выходит, собственно, из-за дерева капитан Флинт с попугаем и говорит: «Вставай, скорей, пошли за мной!». Мне конечно страшно, но я смеюсь: «Занят я, видите, дыню кушаю!». Тогда он начинает раскачивать гамак и кричит: «Теперь я тебе точно не покажу, где золото я зарыл! И гореть тебе вечно в огне!»

ДэНизко. Хм… какой забавный сон! Вы были напуганы?

МАРИНА МИХЕЕВА. Ребята, а кто такой этот капитан Флинт?

КАЙТОВ. О, это большой человек, большой!

ДэНизко. Лиходей морской, каких немного!

НАЙТОВ. (к Михеевой) Вы что, действительно выходите за муж?

МАРИНА МИХЕЕВА. (тихо) Мне кажется, что я полюбила этого человека. Он очень добрый (отходит).

ЧЕХОВ. А что вы Пан не пьете? Пейте, пейте! Ведь день-то какой! Давайте-ка вот этот стаканчик хряснем за ваше здоровье! (наливает помногу)

НАЙТОВ. Совет да любовь, голубки!

(Кайтову) Быстрая штучка, далеко пойдет!

КАЙТОВ. Да, согласен, бюст у нее кормовой. Таких еще поискать! (показывает, смеются)

(в дверь заглядывает маниакального вида старичок)

СТАРИЧОК. Извините, вы не подскажите как мне тут эта…

КАЙТОВ. Пошел прочь, рухлядь, не видишь, у нас тут праздник!

НАЙТОВ. Ну, зачем ты так, я, пожалуй, дам старичку выпить… (наливает рюмку и уводит старца). Пойдем дедушка, я тебе все сейчас покажу…

СТАРИЧОК. Давай, давай сынок, поскорее…

КАЙТОВ. Пан Чернобров, Пан Чернобров, а ну-ка давайте выпьем за вас и вашу прелестницу!

ПАН. Я с радостью, друг!

ЧЕХОВ. Пей да дна, пей до дна! Ай, молодца!
Дай-ка я тебя поцелую! (Пан Чернобров пьет и шатаясь садится на диван)

НАЙТОВ. М-да… Смотрите-ка, а Пан наш, того, надрызгался!

ПАН (тихо). А мне все кажется, что когда я в уборной, то из меня часть души уходит. Так, глядишь, к старости весь и выйду, кончусь (удручающе вздыхает).

НАЙТОВ. А ведь тонко подмечено, тонко.

ДэНизка. Не грусти, Максим! Все женятся!

НАЙТОВ (тихо напевает). I want to break free…

ЧЕХОВ. (присаживается к роялю и начинает подыгрывать) Oh how I want to break free!

(продолжают петь)

КАЙТОВ. (приплясывая). Чудесно, чудесно, а давайте-ка исполним гимн самцов?

ПАН (запинаясь). Я, кажется, напился.

ЧЕХОВ. Сегодня, можно. Праздник ведь!

ПАН. Эх, почему люди так безучастны друг к другу? Почему ваши лица так суровы? Почему вы так редко улыбаетесь и шутите?

Все замолкают и смотрят на Пана.

ПАН. Кругом столько цинизма, лжи и насмешек, а так ведь хочется простой человеческой искренности… не говоря уж о большем…
Простите, что-то мне немного грустно стало… Простите, друзья!

МАРИНА МИХЕЕВА. Так мы же и так веселимся!

НАЙТОВ (громко выкрикивает). I don’t want to live alone, hey!

ДэНизко. А скоро Пабло там салют уже приладит?

ЧЕХОВ (поет громко, с чувством) So baby can’t you see! - I’ve got to break free!

Входит Казалупенко, лицо его украшено красной кожей.

КАЗАЛУПЕНКО. Мариночка, наслышан! Поздравляю! Счастье-то какое! Отличный, отличный выбор! Какова стать, а? Кавалер с большой буквы! Его б в десантуру! А где же наш везунчик?

КАЙТОВ. Пан весь исхлопотался, и на радостях его сморило. Вот же он!

КАЗАЛУПЕНКО. Вот молодец! Я поздравляю, поздравляю! Говорю тост - Я желаю вам, чтобы сразу после свадьбы на вас было совершено нападение. Пусть в темную-темную ночь на вас нападут желание и страсть. И вы никогда не сможете от них отбиться! (хохочет)

НАЙТОВ. Давайте, за здоровья брачующихся!

Пан Чернобров пытается встать и обнять майора, но это ему не удается.

ПАН ЧЕРНОБРОВ (жалобно). И я хочу за здоровье!

МАРИНА МИХЕЕВА. Не надо больше, ты и так красивый.

ЧЕХОВ. Пускай порадуется, такое только раз бывает!

НАЙТОВ (к Казалупенко). Как продвигается ваше расследование?

КАЗАЛУПЕНКО. Все движется согласно распорядку. Споймаем вора, не уйдет. Куда он денется с подводной лодки?! (хохочет)

НАЙТОВ. Ну, дай-то бог, Андрюша! (крестит майора).

МАРИНА МИХЕЕВА. (Найтову). А верно говорят, что болгаре – отменные любовники?

НАЙТОВ. Это не ко мне, это к Кайтову – он коренной болгарский матрос, он это дело тонко знает, а я писатель, не досуг мне.

ЧЕХОВ (наклоняется к Пану). Вот вы, Пан, имеете раскидистые брови, ростом вышли и плечи у вас завидные, можно сказать, что вы красивы, не так ли?

ПАН. Так-то так, да счастья я не вижу. А вот видишь, какой я радостный был!
(что-то еще бормочет и заваливается на диван и засыпает)

НАЙТОВ. Господа, хочу признаться, что я врун! (хохочет, все галдят и веселятся)

КАЙТОВ. Да, ты, я смотрю, уже набрался подлец!

ЧЕХОВ. А что, имеет право! Давай споем, майор!

НАЙТОВ. Выйдешь бывало на площадь с мольбертом, разложишь кисти, достанешь масло… Ведь тут же придёт какая-нибудь усатая баба, усядется на ящик, выложит товар и всё вокруг заплюёт семечками! Скажу вам по секрету, что я русский! Русский! Русский – это звенит гордо!(смеется)

МАРИНА МИХЕЕВА. Не смешно, ни грамма!

ЧЕХОВ (тихо). Я грустно сижу в остывающей бане…

НАЙТОВ. Это ваш знаменитый Пушкин? Я не большой знаток, да и любитель тоже.

ДэНизко (Кайтову). А вы дружок, как коротает свой единоличный досуг в городе? Вино? Женщины? Интернет?

КАЙТОВ. Ну, даже и не знаю как сказать вам, всё у меня в кучу порой сбивается…

В комнату вбегает Пабло.

ПАБЛО. Господа-товарищи, там уже салют начинается, сейчас все запалю! Идите же скорее смотреть!

Все возбужденно выходят. Остаются Казалупенко, Чехов и Пабло.

КАЗАЛУПЕНКО. Только я замер в предвкушении жизни, как уже состарился.