траву. От скуки Петр Иваныч решил что-нибудь гундосо спеть, и открыл уже было рот, как вдруг щербатый гранит, выпущенный из страшной рогатки местного индейца Евгения Никольского начисто снёс Петру Ивановичу мошонку с его сухими желудями. Петр Иванович осекся, стиснул рот и покрепче впился руками в алюминиевую перекладину. От неожиданного испуга он сразу потерял значительную часть своего волосяного покрова, но от дальнейшего фланирования не отступился и даже удовлетворенно подумал: «Началось!». Вскоре снизу раздался призывный свист - видимо сигнал к всеобщему наступлению, и разные предметы замелькали вокруг Петра Иваныча. Старичок улыбнулся, прохаркнулся и протяжно запел «… Выплывали распясные Стеньки Разина чалмы …». Внизу яростные деревенские жители видели, как непоколебимо Петр Иваныч ведёт свой пьяный дельтаплан, и с отвращением слушали его неустрашимую песню.

Вскоре изнемогающий Петр Иванович пустил на щёки глазную влагу и разжал свои амбициозные пальцы. Он летел вниз улыбаясь, и в его грустном сердце тёплилось мягкое чувство благодарности простым и честным деревенским жителям. Петр Иванович упал перед сельмагом и разбился как горшок с харчо. Петра Ивановича наскоро отскребли от земли и в каком-то суматошном ужасе законапатили в бочке с рыбным клеем. По доброму совету батюшки, закопали несчастного Петра Ивановича в помойной яме рядом с коровником.

Конечно же, через полгода местные жители, как это всегда бывает, по чьему-то совету одумались и вынули Петра Ивановича из земли. Для дальнейшего отдыха Петра Ивановича перенесли на более почетное место – в центр деревни, где покосился на бок бюст бронзового солдата. Как вскоре выяснилось, Петр Иванович оказался подвижник, аскет и святой. Памятник ему, конечно, поставили в виде искалеченного дельтаплана. Скульптора заказывали специально из Москвы. Естественно, многие затем пошли по стопам Петра Ивановича. Среди последователей есть даже женщины и невысокие дети. И сейчас, особенно в летнее время, можно видеть, как в темнеющем красном небе кружат над деревней Прозорово многочисленные печальные дельтапланы. Летучие жители нарочито бледнеют и посвёркивают в тёплом воздухе своими интересными местами и далеко слышатся их песни - таинственные и непристойные.

Власть района как-то пыталась бороться с этим самобытным явлением, справедливо считая, что нагие в небесах - это возмутительный срам, но потом махнула рукой, все-таки дело новое, необычное, туриста, опять же, заметно привлекает, а через это – существенный доход скудной казне. Да и чего греха таить, местный попик, отец то ли отец Тимур, то ли не Тимур, нет-нет, да и скинет вечерком свою ряску, да и взовьется в сини небесные. Так, говорит, оно к богу поближе.

udaff.com