глаз поменьше. Сегодня было воскресение и поэтому Алексей Иванович очень тщательно побрился. На душе было мглисто, тоскливо. Алексей Иванович торопливо оделся, сходил в магазин и купил рулон туалетной бумаги «Добрый булочник».
С выбритым и блестящим, как влажное яйцо кожей, Алексей Иванович разогрел себе на плитке и с аппетитом покушал шукрута с отварными сосисками. Изжарил себе четыре вчерашние картофелины и выпил две кружки выдохшегося шампанского и на душе стало как будто полегче. В кухне пахло чесноком после праздничной курицы. «Не по-русски это как-то» – проворчал Алексей Иванович и покормил сухарями из пакета когтистых, мерзостно стонущих котов.
Проснулась и хмуро вышла из своей спальни Мария Петровна.
– Здравствуй, Машенька, – ласково сказал Алексей Иванович и приветливо махнул ручкой, – шампанское взбодрило его. Мария Петровна скупо посмотрела на Алексея Ивановича, погремела посудой и отдалённо затихла где–то во дворе.
– И зачем я ей всё рассказал? – сокрушался Алексей Иванович, – теперь, поди, дня три на сухую, как дураку, ходить…
Алексей Иванович запустил телевизор и полистал программы, на одной остановился и медленно вник в происходящее: модный мужчина и писатель, написавший множество книг про русскую духовность, с видом откровения сообщал изумленном слушателям, что по данным вездесущей статистики восемьдесят людей готовят и принимают в себя завтрак обнаженными. Алексей Иванович осмотрел себя и задумался: «Приходим в мир нагими и уходим голышом. Хотя, уходим–то не совсем голые, а в штанах и пиджаках, хотя, в крематории–то, наверное, раздевают служащие, чтоб добро зря не сгорало… И правильно, делают, взять нам с собой нечего. Да, по сути, и некуда».
Мария Петровна вошла в комнату, уселась напротив Алексей Ивановича и принялась насмешливо его разглядывать.
Алексей Иванович усмехнулся, сказал: «Да ладно тебе, Маш!» – и отправился на кухню сооружать себе бергамотовый чай с овсяным печеньем. Вернувшись, и сев за стол, Алексей Иванович услышал, как в своём сарае вдруг пронзительно заорал Хряпа. Алексей Иванович, встревожился, отхлебнул из чашки, захрустел печеньем, ещё раз отхлебнул и, вдруг, закашлялся, быстро побагровел и стал торопливо водить по комнате глазами. Мария Петровна хотела, было, по привычке, подбежать и похлопать, но, привстав, села обратно, и в глазах её появились что–то мученическое и умоляющее. Алексей Иванович заклокотал и, кашляя крошками, шаркая, бросился к раковине. Он вбежал на кухню, и почему–то сразу посмотрел на полочку, где обычно стояла скляница с белым порошком. Склянка была пуста.
Алексей Иванович в ужасе обернулся, рот его распахнулся, белые глаза страшно вытаращились из орбит. «Как Новый год встретишь, так его и проведёшь» – с ужасом вспомнил Алексей Иванович и опустился на хрустнувшие коленки: «Это что ж со мной будет?! Год ведь только начался, ети его маму!»…
– Вот так–то! – тихо и ласково проговорила Мария Петровна, и пошла звонить в райцентр в соответствующую службу. Щеки её гудели румянцем.
Медицинские люди из райцентра приехали быстро, словно ждали звонка.
Грубые санитары с трудом уложили на носилки большое бездушное тело и прикрыли голову куском брезента – тяжело им было смотреть в удивлённое стекло мёртвых глаза. Мария Петровна протянула мнущимся санитарам влажную сторублёвку и они уехали в райцентр, чтобы повнимательнее заглянуть внутрь отравленного организма, – ничего не поделаешь, чрезвычайно любопытен человек.
На верёвках уныло качалось позабытое белье. Вдалеке, через дорогу, две девочки - рыжая и черновласка, бурно играли с мячом. Неизвестно откуда выкатились белые бицепсы туч.
На лавочке, напротив дома Марии Петровны и Алексея Ивановича, сидели две плотных бабули. Они насыщали свои туловища семенем подсолнечника и с интересом обсуждали машину и полного шофёра, который привёз в фургоне людей в синих халатах. С крыши сарая медленно, как во сне, ссыпалась воробьиная стая. Молодой пёс на дворе Валентина Сергеевича выглянул из будки своей влажной мордой и, не увидев ничего интересного, засунулся обратно.

По улице медленно проехал грузовик с цистерной, на которой толстыми буквами была выведана надписью «Тесто». Плотный снег стрелял и попискивал под колёсами.
Редкие снежинки, стали медленно падать на тёмные сучья деревьев, потом за баней что–то загремело и снегу тало, как будто, полегче и он посыпал увереннее.
Перед калиткой стояли и наблюдали погоду два старых человека.
– За что ж ты так Хряпу–то, Маш? – хрипло спросил бледный Алексей Иванович.
– Пойдём в хату. А то простудишься, Казанова комнатный, – ответила Мария Петровна и ушла в дом.

udaff.com