Все вокруг от меня чего-то хотят, кто больше, кто меньше, есть совсем ахуевшие, вроде жены, которым всё сразу подавай, а я последнее время как-то хочу наоборот. Не хочу, то есть.

Не хочу, чтобы жизнь неслась, как экспресс с редкими остановками: понедельник, пятница, Новый Год. Заебала эта круговерть, никаких тебе светлых пятен. Даже мутные пятна всё реже: забыл, когда последний раз безоглядно дрочил в свое удовольствие.

Бывает, утром вспомнишь какую-нибудь гадость и на весь день настроение испорчено. Даже вспоминать не хочу, как в это пасхальное воскресенье пьяным залез на трубу котельной молокозавода. А на меня кражу двухсот килограммов творога менты повесили, когда с верхотуры той сняли. Может, и спиздил я творог этот, а потом на трубе съел. Но не помню нихуя, хоть обыщите.

И на работу идти не хочется. Начальница новая – дура по формуле «пи эр квадрат» и такая, сука, нудная, что от неё забеременеть можно. Ещё на обед Павел Петрович Шаравик на хвост обязательно упадёт. Ему если в Макдональдсе удаётся поссать, ничего не покупая, он выходит оттуда с лицом, на котором написано «Остановись мгновенье! Тут бесплатно!». А у меня всю дорогу норовит что-нибудь из тарелки рукой незаметно цапнуть и – в карман. Делаю замечание, говорит, что для хомячков. Интересный человек. На Х5 ездит.

Не хочу больше здороваться с соседом по лестничной клетке Колей, у которого ребенок родился очень смуглым. Прямо таки каким-то подкопченным. Жена Коле сказала, что во время беременности съела два килограмма лечебной грязи. А ведь этот еблан сохатый верит и марамойку свою в губы целует, которыми она, возможно, у негра отсасывала.

Не хочу в общественном транспорте по утрам ездить. Всё оплачиваю и еду, как терпила, вишу на подножке, задавленный льготниками со всякими клумаками и авоськами и слушаю какого-то удобно сидящего дедушку. Он вещает, что молодежь нынче нивпизду, а с серьгой в ухе, и в правительстве головотяпы долбятся в дёсна с головорезами, и мэр – проститутка отнюдь не политическая. Поднадоели эти правдорубцы за мой счет.

А на машине последнее время не получается. Помялся тут об неё один подслеповатый любитель педальной тяги из велоклуба «Тормоза и колёса». Траекторию поворота он не рассчитал, видите ли, дурак с математическим уклоном. Следствие, конечно, мне сочувствует, всё-таки мятый капот, но на штраф-площадку за покалеченных никто не отменял.

После обеда на работе сидеть не хочется. Тут даже говорить нечего. Смотрю за окно, и кажется, что всё население вприпрыжку мчится бухать и расслабляться, а меня в это время, как распоследнего носопыжика, компьютер в пасьянс-косынку объёбывает.

Но пить не хочу. Особенно, в женской компании. Прошлый раз спьяну утонул в океане её голубых глаз, на утро пригляделся – не океан, а грязная лужа в изрытом прыщами котловане лица. Даже в лягушатнике пизды хлюпаться перехотелось.

Не хочу к теще в гости ехать. Никто мне там не рад. Даже кот Амперчик. Трется падла шерстяная о разную эбонитовую хуйню, а потом током исподтишка бьётся. Надо бы парой кружечек пива компенсировать завтрашний электрофорез.

Не хотел смеяться, но не удержался: шел из офиса в бар, и при мне прогулочная лошадь случайно насрала в шляпу безногого попрошайки на тротуаре. Наездник ржал за компанию с лошадью. Так вот, что значит: «Бог подаст».

Нет, водки не хочу. По-любому выпью абсолютно больше, чем чуть-чуть. А что в сухом остатке? Опять несвежий перегар, разбитое вдребезги лицо и пятьдесят копеек на трамвай до дурки. В одну сторону.

После четвертой кружечки, решил познакомиться с первой попавшейся. Отвечает междометиями, сигаретный дым из ноздрей пузырями, всем видом покрикивает: «Я такая загадочная». Пантомима неприступности. Да не хочу я ничего разгадывать. Какая ещё женщина-загадка? Тупо кроссворд – пизда по вертикали, сиськи по горизонтали, чего тут гадать?

Тааакс, а настроение-то улучшилось. На чём мы остановились, девушка? Нет, не женат, образование было, языки со словарем, в основном из невостребованных эпохой. Вот, например, латынь: «Вени, види, вичи». Что означает: «Бери, еби, кури». Ну, и еще кое-что из эсперанто, но там только неприличное. А разговор не клеится, как жопоебля в невесомости: упереться не во что. Надо принимать меры. Меньше эрудиции, больше широких жестов. Мартини с водкой для дамы, и любимый коктейль – графин с водкой – для меня. Внесите на красивом подносе!

Хорошо. Но уже лучше. Разговор обретает приятность звучания, новая знакомая – притягательность формы и графинчик – состояние опустошенности. Человек-праздник ликует во мне, шумный и пустой, как барабан. Веселит и наглеет. Может, побарабаним яйцами по жопке? А? Поехали? Поехали…

Пьяный, акробатический секс, поролон в лифчике и враньё дома. Сомнительное удовольствие и разочарование без сомнений. Как же так вышло? Я ведь всего этого не хотел. Эх… Может, с понедельника сразу из штопора в здравомыслие? Вряд ли…

Так и живу – и делаю то, что не хочется, и работаю там, где не получается, и ебу невпопад, и говорю все больше против ветра. Иногда вспоминаю слова знакомого таксиста: «Держись по жизни ближе к бордюру, паря». Какой бордюр? Я уже давно бреду пешком по обочине с бутылкой пива в руке, и проезжающие мимо то и дело обдают меня грязью.

udaff.com