на клык, хуй на, - сказала она.
- Мудила чмо урод гандон блевота, - сказала она.
- Анал, пизда, кусок куска говна! - сказала она.

Ушла со сцены, закрыл лицо руками. Взволнована, понял Ванькя. Зал грохнул аплодисментами. «литинститут», «из дворян», «...ледница Тургенева», зашелестело в зале.

- А теперь... - сказал конферансье.
- На сцену выйдет открытие этого сезона съезда писателей России! - сказал он.
- Простой и аутентичный парнишка Ванькя!!! - сказал он.

Ванькя, робея и потея, поднялся на сцену. Зал недовольно зашумел. Ванькя уловил «... ...надцатый в списке как надежда России», «...батория достала, в Киев подамся, там кадры нарасхват», «второй раз урерту прокалыва...»

- Сегодня, когда русский народ на грани вымирания! - крикнул Ванькя.

Зал замолк и все поморщились, потирая ягодицы. Ванькя собрался было читать речь, как вдруг из угла крикнул какой-то толстый мужик в, почему-то, шортах, слюнявчике как у младенцев, и тирольской шляпке, и звали которого все почему-то Димой, хотя на вид ему было явно за 50 лет и за 120 килограммов.

- Это что, русский?! - крикнул он.
- Это хуйня на палочке! - крикнул он.
- Он говорит совершенно Обычно! - крикнул он.
- Одет нормально! - крикнул он.
- Где рубаха, лапти где? - крикнул он.

Зал засвистел. Ванькя растерялся, стал крутить головой.


- У меня знакомый есть с Сибири, Валерка Иванченко! - кричал толстяк.
- Так он блядь хотя бы штаны в носки заправляет и украинскую фантастику читает! - кричал он.
- Или вот Серега Беляков, он вообще штаны под мышками крепит, - крикнул он.
- Или на меня поглядите! - крикнул он.
- И то прикол... а это что за хуйня?! - крикнул он.
- Что блядь, русский — обычный человек?! - крикнул он.
- Фашисты ебанные! - закричал он.

Зал взревел, полетели на сцену гнилые фрукты.

- Послу... - начал было Ванькя.

… но его утащили со сцены и жестоко избили.

ХХХ

Пришел в себя Ванькя в кабинете Ибрагим Дудаевича. Барин заботливо прикладывал к лицу Ванькя куски сырого мяса, срезанного с Ванькя. Били в углу грустно часы с кукушкой.


- Не справился ты Ванькя, - грустно сказал Ибрагим Дудаевич.
- Хуевый из тебя рулевой дискурса русской деревни, - сказал он.
- Подставил меня и братку, - сказал он.
- Ку-ку, - сказала кукушка, и Ванькя с ужасом увидел на ней отрезанную голову братки.
- Впрочем, давно пора было его менять, - сказал Ибрагим Дудаевич.
- На кокосе, НТВ да колонках в «Русском журнале» совсем от почвы оторвался, - сказал он.
- «Выходя позавтракать свежей выпечкой в кафэ, я, представитель народа», - передразнил он.
- Гибнет Россия, - сказал он, и, почему-то, потер ягодицы.
- Ладно, сгоряча мы его так, - сказал он, толкая кукушку обратно в часы.
- Придется теперь самому за дело браться, писать что-то, - сказал он.
- А с каких хуев? - сказал он.
- У меня же способностей писательских около нуля, - сказал он.
- У него, впрочем, тоже, - сказал он, кивнув на голову Санькя, которая никак не умещалась в часы.
- Ладно, Ванькя, - сказал он.
- Отправляю тебя Ванькя на понижение, - сказал он.
- Будешь ответственным за жж-сегмент рынка, - сказал он.
- Там ботва рангом пониже ошивается, - сказал он.
- Теплые жж-авторы, искренность, мысли всякие, - сказал он.
- Скучающие женщины пред и постклиматического возраста, - сказал он.
- Не подведи, урод, - сказал он.
- Последний шанс тебе даем, - сказал он.

Ванькя встал, и, прихрамывая, вышел.

ХХХ

В кафе, где собрались писатели рангом пониже, Ванькя понравилось намного больше. Публика здесь и правда была такая... более безобидная, что ли. Семейные программисты из Москвы и Киева со своими Мыслями и Шутками, ухоженные женщины из подмосковных дачных поселков, которым тоже Есть Что Сказать, - все они были так Ироничны, так Глубоки...
Да, это вам не коров ебать, понял Ванькя.
Правда, сидел он в этом кафе мрачный, сжимал кулаки, и слова не вымолвил. Женщины были такие... фифы. Вот бы вас, сучки, в село к нам землю пахать, там бы вы у меня запищали, думал Ванькя, понимая экзистенциальное отчаяние главного героя книги Фаулза «Коллекционер».

- А вы почему такой грустный? - сказала вдруг Ванькя соседка, на которую парень и глянуть-то боялся.
- Яна Кетро, - сказала она и протянула руку, и Ванькя глянул на собеседницу.
- Ну то есть Марта Вагнер, - сказала она, и Ванькя едва не упал, ошеломленный ее красотой, чистотой и такой... ухоженностью.
- В принципе, без разницы, - сказала она, и Ванькя влюбился навсегда.
- Вы уже читали сборник моих рассказов, теплых, как уютный клетчатый плед? - сказала она.
- Вы... я... это … бля на хуй... - бормотал Ванькя.
- Конечно, я пишу, а что еще делать простой домохозяйке? - сказала дама с очаровательной улыбкой.
- Простой домохозяйке с дипломом МГИМО, должностью финансового консультанта «Бритиш Петролиум», мужем-дипломатом, дедушкой-министром полпредства СССР и мужем-олигархом, и, конечно, двумя очаровательными бультерьерами, - сказала
она.
- Ну так а хуля ебысь-то в наху... - бормотал отчаянно Ваньякя, пытаясь найти тему для разговора.
- В глуши на Рублевке только и делаешь, что думаешь мысли, - сказала она.
- Я как-то ежа поймал, а он обосрался от страху! - вспомнил, вспотев, Ванькя хоть какой-то интересный эпизод из жизни.
- Вы знаете, кстати, что сумерки это трещина между мирами? - сказала дама.
- Я... не... хуево... как бы.. мы... школу-то Чубайс пидар прикрыл на хуй... - бормотал смущенно Ванькя.
- Как говорит один мой знакомый Л., любивший когда-то мою знакомую З., как странно бывает когда ты идешь по тонкой линии между твоим сознанием и обыденностью и глядя в пропасть своей усталости от игр с болонкой в саду за домом ты пони... -
сказала она.
- Ебана... ды... ну ясен хуй... я бля.. - сказал Ванькя. - Т-с-с-с, - сказала дама, положив пальчик на губы Ванькя.

Моментальная поллюция испортила единственные приличные джинсы Ванька навсегда. Неважно, подумал он. Все равно яйца жало, подумал он.


- Как вас зовут, незнакомец? - спросила дама.
- Ромуальд, - сказал Ванькя, стеснявшийся простонародного имени.
- Я вижу, что мы думаем одинаково... - сказал дама.
- Мы с вами эмоционально обнажены, - сказала она и Ванькя прикрыл ширинку.
- Хотите почитаю вам свои рассказы? - сказала она.

Полезла в сумочку. Вытащила книжку с яркой обложкой. Начала читать.

ХХХ

… в поезде, грустно пересчитывавшем шпалы на рельсах транссибирской магистрали, Ванькя пил крепкий чай и курил папиросы. Глядя в стекла ночами, провожая взглядом фонарики станций, уносившихся в небытие, Ванькя знал, что он никогда не будет другим. Изменился и постарел в Москве Ванькя, голова его поседела, как большой полярный филин, паутинкой трещинок по чашке разбежалась седина во волосам Ванькя...

Перекрасить волосы пришлось, чтобы Ибрагим Дудаевич не нашел.
Ведь Ванькя бежал из Москвы прямо с заседания жж-писателей, прихватив лишь