трусов. Ведь хочется же?
Вадик поежился под взглядом друга и признался:
- Да, хочется. Только как это сделать?
- Я знаю как.

7

- Все готово. Клюшка сказала Ритке и Файке, что классная попросила их остаться после уроков - помочь стенгазету выпустить. Они друг друга терпеть не могут, поэтому просто сядут на свои места и будут ждать. Ты спрячешься под партой сзади Островской, а я – за Сабировой. Если боишься, что они нас увидят и узнают, надень на голову чулок, как настоящий бандит будешь. И смотри на меня. Когда я махну рукой, мы тихонько вылазим и одновременно – одновременно, слышишь! - прижимаем им тряпки к носу и рту. Ритка будет мычать и дергаться. Ты, главное, не отпускай. Сработает быстро. Не так быстро, как в кино про Шурика, но больше минуты держать не придётся.

Вадик во все глаза смотрел на приятеля.
- Тоха, а где ты это дело достал?
- Сам сделал. В твоем «Справочнике анестезиолога» написано, что для усыпления больных при операциях раньше использовался хлороформ. У химички в лаборатории я нашел папку с разными вырезками и записями. Ну, типа, занимательная химия. И как хлороформ этот получить, тоже есть. Оказывается, все просто - нужны ацетон и белизна. Я прямо у нее в лаборатории и зафигачил. Вчера попробовал на собаке Катьки Проскурни. Сработало за восемь секунд. Ты чё это, Вадя, ссышь что ли?
- Ничего я не ссу!
- Вот и молодец.

8

- Вадик, закрой дверь на швабру! – приказал Антон.
Он волоком вытащил обеих девочек по проходам на середину класса и положил их между учительским столом и доской. Потом он задрал платья и спустил до колен колготки.
- Смотри, у Сабировой там уже волосы растут. Да и у Ритки тоже, только у нее их меньше и они светлые. Хочешь потрогать, или... Да что это с тобой?

Вадика била дрожь. Он хотел отвернуться, чтобы не видеть неподвижные тела одноклассниц, и не мог. Как две минуты назад, прижимая пропитанную хлороформом тряпку все сильнее и сильнее к Ритиному лицу, он не мог оторвать взгляд от серьезных, цепких глаз Антона. Вадик попятился к стене и забормотал:
- Нет, не хочу, не хочу, не хочу!
- Эх, ты, Вадя, - усмехнулся Антон, - ну, тогда подожди меня, я быстро. Подай мне сумку, пожалуйста.
- Зачем? – шепотом спросил Вадик, но не получил ответа.

- Вот и все, - удовлетворенно сказал Антон. Приподняв девочек с пола, одну за другой, как больших кукол, он аккуратно надел на них колготки и поправил платья.
- А теперь пошли отсюда. Быстро!

9

В глубине урны, раскалываясь, ухнуло стекло.
- Все равно пустая была, - сказал Антон. - У вас там в шкафу еще одна бутылка эссенции осталась. А шприц возьми и положи на место, чтоб родители не заметили. Только помой хорошенько, а еще лучше прокипяти.
- Зачем ты это сделал? – ошалело спросил Вадик.
- Не ты, а мы, - поправил Антон. – Ты же сам Островскую усыпил. Так что никому ни слова. А сделали мы это, потому что так правильно.
- Что правильно? –хриплым эхом отозвался Звонарёв.
- Правильно, чтобы у них там внутри ожог был, как на картинке в синей книге. Чтобы всё-всё сгорело. Чтобы у них, когда вырастут, детей не было.
- Почему?
- Потому что они слишком обидчивые. Дуются много. Никого кроме себя и своей обиды не замечают. А химичка говорит, что характер человека формируется очень рано, в детстве. Так что Островская и Сабирова уже не изменятся. Замуж пускай выходят. Все равно не надолго. Но детей им иметь нельзя. Дети должны быть только у веселых мам, таких как Катя Проскурня. Эта такой закон, формула счастья, как в математике. Если дети будут только у веселых и счастливых матерей, то все-все люди, все человечество станет счастливее, понимаешь? А у этих, - Антон поморщился, - у обидчивых, детей быть не должно: у них дети были бы несчастные.
Антон подумал и добавил:
- Такие как я.

udaff.com