что это уже решено. Ничего сложного… Это ненадолго. Всего несколько дней, и он вернётся в Инсбрук. Конечно, он будет скучать… Зато на следующий день о нём будет говорить вся Австрия.
Он взял в ладони её лицо, и Хелен закрыла глаза…

- Когда вы последний раз видели Гюнтера? В Страсбурге? Что вы сделали с тетрадью?
Казалось, вопросы сыпались на него со всех сторон. Лист стал беспорядочно крутить головой. Перед глазами только зелёный халат врача и лиловое платье Хелен… Или Элизабет.

- Я был на передовой в Польше и во Франции, Фред. Всё работало как отлаженный механизм… После того, как я попал на Восточный фронт, я больше не узнаю нашу армию… Это не война, это чёрт знает, что! Когда представлю, что за плечами русских Сибирь, мне становится не по себе, лейтенант.
Фреду только предстояло познакомиться с русскими. Он слабо представлял себе, с чем ему придётся столкнуться на востоке. Но он не переставал думать о Хелен. Он был уже здорово пьян. Сказать ему, или не стоит? Нет… Зачем? Это только его проблема и его боль.

- В сорок втором. В баре Элефант в Инсбруке. На Рангштрассе. Он ругал Восточный фронт… Ему не нравилось, что у русских есть Сибирь. Им всегда есть, куда отступать.
- Вы встречались в конце войны?
Когда для Манфреда наступил конец войны? Он вспомнил «Приют одиннадцати», снежную бурю и Гроота. Пик Калицкого… Дальше – пустота.
- Нет, я не видел его больше.
- Где вы жили после войны? – услышал Лист следующий вопрос.
- Франкфурт-на-Майне… Берлинерштрассе… Дом… Не помню. Тринадцать ступеней до лифта… Квартира… Восемь, в торце. Я никогда не был в Грайнау.
- Что?
- Я не был в Грайнау. Никогда…
- Тетрадь там, в Грайнау?
- Я не знаю.
- Вы кому-нибудь показывали записи доктора Хирта?
- Я не понимаю… Не видел никакой тетради.
- Как звали вашу вторую жену?
- У меня не было второй жены.
- Как звали вашу собаку?
- Вы шутите? Я терпеть не могу собак…
Манфред рассмеялся. Откуда-то извне он снова услышал голоса:
- Я ничего не понимаю. Он помнит адрес, но не может вспомнить ничего, что было с ним после войны.
- Может, ввести ему дополнительную дозу?
- Не стоит. Он и так уже на пределе. Введите ему ноксирон.

***
- Просыпайся, ты уже пять часов спишь.
Кто-то теребил Манфреда за плечи, и он открыл глаза. Это был Завьялов.
Паша присел в ногах кровати. Лист спустил ноги и тоже сел. Голова гудела, и во всём теле чувствовалась слабость. Хорошо ещё, что рёбра и внутренности не болели. Манфред поймал себя на мысли, что даже не удивился, увидев Завьялова в комнате. Видимо, вся эта свора, включая Ракеша, работает на доктора Джонсон. Манфред потянулся, размял руки и озвучил Паше свою последнюю мысль.
- Тщеславие и магия денег - две энергии, удерживающие этот мир от падения в хаос, – ответил Завьялов.
- Довольно цинично.
Паша только пожал плечами и, посмотрев себе под ноги, неожиданно сплюнул прямо на пол. Манфред поморщился. Это не его дом, и оставаться тут надолго он не собирается, но плевок вызвал у него чувство брезгливости. Паша посмотрел на Листа.
- Ты ничего им не сказал.
Листу стало смешно. Какого дьявола его здесь держат? Что он может рассказать, если и сам толком ни черта не знает. Да если даже и знал, то, скорее всего, молчал бы. Как только правда вскроется, Листа мгновенно отправят на тот свет. Как раз туда, откуда он появился.
- Тебя в покое не оставят, приятель. Не заговоришь сегодня, заставят завтра.
- Я ничего не знаю.
- Ну-ну.
Завьялов встал и прошёлся по комнате. Остановился напротив Манфреда. Казалось, он хочет что-то сказать Листу, но размышляет – стоит говорить или нет. Наконец, решается.
- Скажи им, что тетрадь на Эйгере, в тайнике. Только ты сможешь туда добраться.
- А она там?
- Она там. Скажи, что точно не помнишь где именно, но сможешь отыскать тайник, если окажешься на месте.
- Хорошо… Где искать?
- Возле Бивака смерти… Рядом с тем местом, где последний раз видели Зедльмайера, есть небольшая расщелина… Чуть вправо. Тетрадь там.
- Откуда ты знаешь?
- Это всё, что тебе необходимо знать. Скажу только – мне это дорогого стоило.
- Не понимаю.
- Тебе и не нужно ничего понимать. Сделай, как я говорю, и выберешься отсюда. И только от тебя будет зависеть, как скоро ты окажешься на свободе.
- Зачем тебе это?
- Просто хочу тебе помочь.
- С чего бы?
- Тебя убьют при любом раскладе – скажешь ты или нет. А я тебе уже говорил при нашей первой встрече, и сейчас напомню: хочу, чтобы ты выбрался живым из этой задницы.
Завьялов подошёл к двери, и Манфред только сейчас заметил, что она всё это время была открыта. Лист не поверил ни единому Пашкиному слову, вскочил и кинулся к двери. Но она захлопнулась прямо перед его носом.
Фред пнул дверь ногой и вернулся к постели. У него внезапно появилось желание вытереть пол перед кроватью. Он снял наволочку с подушки и нагнулся. Кафель был абсолютно чистым, никаких следов.

***
Как только Манфред рассказал доктору Джонсон о тайнике, она тут же распорядилась принести для Листа тёплую одежду и сказала, что они сегодня же отправятся в Бернские Альпы.
- Вы с ума сошли? Я не собираюсь штурмовать Белую Кобру в феврале! Это самоубийство.
- Боюсь, у вас нет выбора.



Глава 20

Швейцария, Бернские Альпы, Гриндельвальд. 2005 год.

Манфред сидел на заднем сиденье между двумя охранниками внушительных размеров. Наручники на него надели ещё в белой комнате, нацепили на голову чёрный плотный колпак, затем провели коридорами здания, усадили в машину и какое-то время кружили по городу. Дали осмотреться только, когда машина уже летела по трассе. Манфред зажмурился от яркого дневного света.
- Прогноз благоприятный на несколько дней, я узнавала, - сказала Элизабет. - Пойдёте в связке с двумя альпинистами. Снаряжение надёжное. Альпинисты говорят, что Месснер смог подняться на вершину за десять часов.
- Это невозможно…
- Ничего нет невозможного, и доктор Хирт это доказал. Да и вы всё вспомнили, хотя ещё вчера уверяли, что ничего не знаете о тетради.
- Угу. А вы не боитесь отправлять меня на Эйгер с вашими ребятами? Вдруг я сбегу, что тогда?
- Нет, не боюсь. У них очень серьёзная мотивация.
Манфред вспомнил слова Завьялова. Действительно, мир катится в пропасть. Магия денег – так, кажется, он сказал?

Они стояли на смотровой площадке, обсуждая план завтрашнего подъёма. Почти как в августе тридцать шестого. Отличие состояло в том, что пока его спутники решали каким маршрутом подниматься, Лист думал, на каком этапе он будет уходить из связки. Видимо, придётся действовать по обстоятельствам.
Фреда проводили в номер, и защёлкнули наручники за металлическую спинку кровати. Обоих охранников оставили сидеть на стульях за дверью. Уже засыпая, Лист слышал их недовольное бормотание в коридоре.

***
Правее и ниже остался вход в Штолленхол. Прямо над головой – Красное Зеркало. Манфред шёл в связке вторым, между двумя итальянскими альпинистами. Он даже не знал их имён. Первый закрепился