скажем. И медицины в частности.
- Ну, так расскажите. Мне тоже интересно. Тем более, я имею ко всему этому прямое отношение.
- Скорее, косвенное.
Ракеш замолчал, а Манфред вдруг почувствовал, что даже обрадовался этому. Возникшая пауза дала Листу возможность сосредоточиться и попробовать вспомнить ещё хоть что-нибудь из его прошлой жизни. Как ни странно, это удалось ему без особого труда и без малейших признаков головной боли. Лист закрыл глаза и ощутил внутри неприятный, щекочущий холод. Он услышал еле различимую трескотню и гул, похожий на завывание ветра.

Довольно долго в наушниках был слышен только шум и треск. Наконец, в эфир пробился голос гауптмана.
- Усильте охрану, оберлейтенант. Выставьте дополнительные посты и обо всех передвижениях русских немедленно докладывайте мне лично.
- Слушаюсь, капитан…
Манфред постарался придать голосу бодрости и решительности. Он провёл ладонью по подбородку, затем запустил пальцы в отросшую за несколько месяцев шевелюру. Если бы гауптман увидел его в таком виде, то вероятно, отстранил бы от дальнейшего командования.
Какие к чёрту русские? Егеря сидят в бездействии уже несколько месяцев и никаких русских на склонах не видно. Лист подумал, что скорее всего ситуация на фронте резко изменилась. Доходили слухи, что румынскую армию уже перенаправили с Кавказа под Сталинград.
В наушниках снова треск и опять голос Гроота.
- Будьте готовы к тому, что вам придётся покинуть отель. В любом случае, сделайте так, чтобы время на сборы ограничилось часом, не больше.
- Слушаюсь, капитан.
Связь оборвалась, и Манфред передал наушники радисту.
Лист подумал, что командование и само уже не знает, что будет предпринимать завтра. Усиливать посты, наступать или уходить с Кавказа. Эти настроения, по всей видимости, передались и Грооту, хотя он и старался скрыть волнение и неуверенность. По радиосвязи это сделать не так уж и сложно, но Манфред до сих пор помнил их последнюю встречу.
А через два дня Хаймс Гроот снова вышел на связь. Сообщил, что его группа завтра будет сопровождать оборудование к пику Калицкого, и ему понадобится надёжное прикрытие.
- Вы ближе всех к пику… Возьмите половину ваших стрелков и спуститесь к ледовому озеру по восточному склону… Прямо по центру увидите скалу. Это он и есть. Метров двести-двести пятьдесят над уровнем озера. Смотрите, осторожнее… Вся поверхность хорошо просматривается с гряды. Кроме того, в летнее время есть вероятность подтаивания льда. Там много трещин… До ста-ста пятидесяти метров глубиной, если память мне не изменяет… Мы будем заходить на ледник с юга.
Фред отобрал десять стрелков для спуска к озеру, отдал все необходимые распоряжения и решил привести в порядок свой внешний вид, раз уж завтра встретится с гауптманом.
Спуск и переход по леднику заняли не больше трёх часов, и к полудню группа оберлейтенанта была уже на подходе к пику Калицкого. Осталось спуститься по пологому склону к ледовому жёлобу, перейти реку и подняться на ровное плато перед пиком. Оттуда метров двести к подножию.
Манфред ушёл далеко вперёд, когда его окликнул кто-то из егерей.
- Оберлейтенант, на пике русские!
- Где?
- На пике Калицкого.
Манфред вернулся и взял бинокль из рук стрелка. Посмотрев через окуляры, Фред отрегулировал фокусировку и увидел на западном склоне фигуру альпиниста в униформе. Но форма была не военная. Он видел такую ещё в Альпах. Её носили бергманы – горнорабочие и инженеры. Оружия при альпинисте он не заметил.
- Зигфрид, готовьте снаряжение, – обратился Лист к стоявшему неподалёку егерю, – пойдём вдвоём, вы и я. Снимем этого русского. Возможно, это разведчик.
Егерь показал в сторону небольшого скопления тёмных облаков, чуть восточнее пика. Манфред отмахнулся.
- Мы успеем. И захватите мой передатчик, чёрт бы его побрал!

Скорее всего, парень не обладал достаточной горной подготовкой, да и его снаряжение оставляло желать лучшего. Лист и Зигфрид успели форсировать горную реку Бирджилысу и начали восхождение на пик, а русский всё ещё копошился в кулуаре. До выхода на площадку ему оставалось совсем немного, но самый трудный участок начинался как раз выше полки. Взобравшись на более пологий склон, Манфред предложил разделиться - неизвестно в какую сторону пойдёт русский, когда поднимется на площадку. Действуя в связке, они только замедляли свой собственный темп. Да и пик не представлял сложности для опытного альпиниста, давая возможность забраться на вершину в одиночку.
Манфред стал подниматься с южной стороны, оставив западный склон для Зигфрида. В тот момент, когда Лист зацепился за верхний край площадки, тучи доползли до пика Калицкого и закрыли солнце. Обходя рампу с левой стороны, Манфред посмотрел наверх, но русского не увидел. Скорее всего, тот уходит от него по полке к западу. Зигфрид, которому достался более труднопроходимый участок, немного отстал, и рассчитывать на его помощь уже не приходилось.
Ещё несколько шагов и полка резко сужалась. Манфред двинулся вдоль отвесного участка, как можно плотнее прижимаясь к скале. В этот момент небо прорвало и повалил крупный снег.

Голос Ракеша заставил Манфреда очнуться. Он несколько раз зажмурился, пытаясь отогнать видение и вернуться к реальности, при этом стараясь внимательней слушать собеседника.
Ракеш заверил Листа, что после Франции все вопросы должны отпасть сами собой. Затем он стал рассказывать о том, что ему было известно о Нюрнбергском процессе и о показаниях Вольфрама Зиверса, в частности. Фон Зиверс сказал, что был осведомлён о положительных результатах работы доктора Хирта в Страсбургском анатомическом институте. Августу Хирту удалось добиться стопроцентного результата в лечении рака. Опыты проводились сначала на животных, а затем и на людях. И результат был на удивление стабилен – сто процентов из ста.
- Для чего вы мне всё это рассказываете, Ракеш. Я не медик, вы же знаете…
- Хирт использовал давно известную методику лечения, а именно – люминесцентную микроскопию. В своё время некто Роял Райф, американец, пытался таким же образом лечить опухоли, но…
Манфред посмотрел на собеседника. Тот, казалось, был полностью поглощён историческими перипетиями борьбы с раком. Похоже, что Лист и вся связанная с ним заварушка отошли для Ракеша на второй план, стали менее значимыми.
- Продолжайте, Ракеш. Я слушаю.
- Это было ещё в тридцать четвёртом, в Южной Калифорнии. В госпитале Пасадены Райф назначил специальный курс лечения онкологическим больным с конечной стадией рака. Через три месяца провели обследование. Почти восемьдесят процентов больных раком были здоровы. Ещё десять излечились в течение трёх последующих недель. А в тридцать девятом все, кто работал в Пасадене, сказали, что вообще знать ничего не знают ни о каком Райфе, ни, тем более, о его методе. Затем последовали аресты… Один за другим. Райфа обвинили в том, что он работает, не имея лицензии… Клиника была закрыта, потом разграблена. Не осталось ни одного сконструированного Райфом микроскопа. Компанию «Хойленд»,