Глава 6

СССР, Ярославская область, пос. Переборы. 1940 год.

Со строительством плотины на Шексне явно в срок не укладывались. Год начинался, а планировали уже к лету запускать. Начальник строительства Осипчук каждое утро на разнарядке матерился на чём свет. Приходилось работать в две, три смены. Павла почти всегда назначали в ночную по «политическим мотивам». Днём в бараке тоже не поспишь - хавчик приготовить, подлечить кого или убрать за блатными. Правда, его особо и не трогали. Только Круглов иногда по жопе похлопает, или пристроится сзади, когда Пашка стоя раком полы моет. Для всеобщей ржачки, вроде бы.
«Не любите свет советской власти – будете хуярить по ночам» – любимая поговорка Осипчука прижилась и в жилзоне. С этими словами Днепр каждую ночь напутствовал «политических».
Завьялов ещё с вечера почувствовал, что Круглова сносит - видать долгое воздержание ему в голову ударило. Посматривал масляно и влажно, поглаживал. Чуть в задницу не залез, когда Пашка блатным накрывал. «Добром не кончится», – подумал тогда Завьялов. Так и вышло.

Под утро, уже выходя с объекта, Павел краем глаза уловил в темноте суетное движение. Дёрнулся со страху и зажал в кармане шаровар заточку. Попытался бежать, да кто-то ухватил за ворот телогрейки. Прижал к бетонной диафрагме и дыхнул в лицо гнилым. Так и есть – Круглов.
- Что паря, смыться хотел?
Круглов припёр Пашку локтем к стене, сильно передавив шею. Другой рукой шарил между Пашкиных ног.
- Пусти, – выдавил из глотки Павел. Получилось хрипло и неубедительно.
Круглов громко дышал, похрюкивая, словно боров, и пытался стянуть с парня штаны. Мешали Пашкины руки в карманах. Павел ещё сильнее сжал заточку. Она вспорола штанину и запуталась в рванье. Он начал выкручиваться, пытаясь освободить руку. Круглов ещё сильнее прижал Павла и выставил вперёд колено, упёрся в живот. Сверкнул в темноте зубами.
- Думаешь, если Днепра подлечил, твоя жопа под пакт Молотова-Риббентропа попадает? Сейчас мы её причешем, паря…
Павел извернулся и высвободил руку. Закрыл глаза и мысленно прочитав первую строку из «Отче наш», запустил руку по дуге, что сил было. Получилось не очень сильно, но зато точно. Как раз между задравшейся короткой телогрейкой и штанами. Прямо в белую полоску неприкрытой одеждой кожи. Круглов ухнул и ослабил хватку. Потом отпрянул и схватился за бок. Но Пашкин кулак с заточкой уже летел Круглову в живот. Ударил в мягкое. Круглов перегнулся пополам, ушанка свалилась с бритой головы. Пашка даже по сторонам не смотрел - не интересно было, видит кто или нет. Уставился на Круглова и отступал, держа заточку в вытянутой руке. Круглов шёл на него, хватая ладонью воздух перед собой. Другая прикрывала живот. Пашка видел, как пузырится между пальцами кровь.
Круглый опустился на колено и привалился к стене. Сказал что-то. «Сука» – вроде, Паша так и не разобрал толком. Ему вдруг стало интересно - вот она – смерть. Не из тех, что раньше… Те, что раньше, приходили откуда-то свыше. Это совсем другое. Это его, Пашкиных рук дело. Страх сразу пропал куда-то, как не бывало. Павла накрыло мыслями иного рода - вспомнились бабкины затёртые манускрипты. Силу забрать, чем чёрт не шутит. Круглов детина здоровая, быстро не загнётся. В бараке Пашку не хватятся до утра. Старостин, сосед его, на ночные работы не ходит – спит поди. Остальные так устали, что не загоношатся. Им бы только до вагонки доползти и в сон провалиться.

Пашка побежал к бытовке - там, под вагончиком, чуть прикопана в мёрзлую землю заначка. С вышек не видно, фонарь на сторону светит. Пашка задолго место подбирал.
Откинув смёрзшиеся комья, Павел потянул свёрток и запихнул его за пазуху. Теперь вниз, к котельной. Там стол есть железный, а дверь можно «козлом» подпереть. Рядом весь день столярничали, он видел сегодня.
Пашка спустился в котельную - бетонный бункер с одним отверстием для вентиляции и дверью. Скинул лишнее с металлического стола, приготовил нож, пару свечей, которые удалось тайком стянуть из материной посылки. Осталось только наверх подняться и Круглова сюда дотащить.
Круглый не сопротивлялся, только пыхтел и постанывал, когда Пашка тянул его по ступеням вниз. Сил у него почти не осталось, видать крови много потерял. Павел раздел его прямо на земле и битых полчаса пытался приподнять и перекинуть тело на стол. Пару раз поскользнулся на бетонном полу, обильно смоченном кровью. Еле выкатил Круглова на столешницу, сам перемазался в кисло-солёной вязкой жиже, перевернул на живот. Присел возле стены передохнуть и покурить. Круглов ещё дышал, но даже повернуть голову в Пашкину сторону у него сил уже не было.
Павел зажёг пару свечей в изголовье и ногах Круглова. Достал из свёртка молоток, зубило и нож. Нож был необычной формы, с поперечным расположением рукоятки. Делал его на заказ один из «политических», бывший слесарь и шпион по совместительству. Пашка отвалил за него восемь рублей и шерстяной свитер.
Завьялов подошёл к столу и вспомнил смутно, как ещё совсем пацаном лежал на овчине в пещере Машука, выпив травяного зелья. Страшно было тогда аж до жути. Он прислушался к своим ощущениям - страшно ли ему теперь? Посмотрел на тело Круглова, на свою руку, сжимавшую нож. Нет, не страшно. Наоборот, внутри свербело, и ему хотелось быстрее начать ритуал. Тогда время тянулось, будто расплавленная смола, а сейчас всё скрутилось, сжалось в пружину. Странная штука – время. На воле оно по-другому идёт, незаметно. А тут что ни день – вечность.
Паша думал о чём угодно, только не о том, что будет, когда его завтра увидят в окровавленном ватнике. А потом хватятся пропавшего зека. Неважно, другого такого случая может и не представится. А телогрейку и отстирать можно. «До утра высохнет, если на трубу от буржуйки накину», – подумал Пашка и положил руку на затылок Круглова. Шепча по памяти прабабкины заклинания, сделал неглубокий надрез по всей длине позвоночника. Круглов невнятно замычал и попытался приподнять руку. Паша ещё раз провёл ножом по заполненному кровью надрезу, теперь с усилием нажимая на рукоятку.
Дело оставалось за малым. Вынуть позвоночник, зажав его с двух сторон, чтобы ни одна капля спинномозговой жидкости не пропала. Разогреть воду, но так, чтобы она не закипела. Сцедить туда прозрачный ручеек из трубчатого канала, дать отстояться и выпить. А позвоночник лучше всего закопать в землю. Правда, земля сейчас мёрзлая, на это уйдёт куча времени, а Завьялову нужно до подъёма попасть в барак…

***
- Круглов!
Старшина выдохнул в морозный воздух очередную фамилию и шмыгнул носом. Выругался. Над шеренгами поднимался пар; серая масса топталась, согревая ноги. Никакого Круглова не было ни видно, ни слышно.
- Круглов!
- Нет его, – кто-то подал голос.

Всем велели оставаться на холодке и не разбредаться. Первым делом обшмонали и перевернули всё в бараке. Потом хозблок, баню и кочегарку. Когда уже собирались осматривать периметр, со стройки прибежал запыхавшийся конвойный. Перетёрли невдалеке. Было слышно, как начальник лагеря Коваленко