«ноль».
Пять раз — клинышек.

Да, не сложнее, чем «морзе». В общем, под одеждой с девчонкой все было ок. Директор агентства важно кивает, достает кучу бумаг, выписывает чек на двадцать евро — да, эти идиотки еще и платили, - за «процедуры и формальности с документами», и грузит мамашу по полной. От «встречи в аэропорту» до «под патронажем президента республики». Про патронаж, кстати, правда.

«Крышевал» фирму президент республики.

Мамаша тщательно делает вид, что ни черта не понимает — а может и правда не понимает, - дочка краснеет (да-да, даже ТАМ, мне же видно) а я ничего не могу с собой поделать.

И смотрю, смотрю, смотрю.

… Тут-то в кабинет и залетает какой-то приблатненный дворовой долбоеб лет восемнадцати. Влюбленный в эту самую девчонку и СОВЕРШЕННО не разделяющий идеи ее мамаши «отправить дочь учиться на модель в Париж». И который — как принято у приблатненных подростков, - очень показно Страдает и хочет поделиться своей Скорбью со всем миром. Но едва я открываю рот, чтобы сказать ему, что тем же самым — дефлорация и пойти по рукам, - для нее все закончится, если она останется в Кишиневе... причем по рукам ее пустит именно он... как паренек, выкрикивая всякие глупости, налетает ПОЧЕМУ-ТО на меня. Человека, который работает тут первый день!

И кричит:

− Пялишься на чужую Девчонку сука, - кричит он.
− Блядь на хуй за любовь, - кричит он.
− За мое разбитое сердце! - кричит он.
− Стелуца знай я любил тебя! - кричит он.

Так мы узнаем настоящее имя нашей Анабелы-Аделаиды.

Мамаша с дочкой краснеют. А паренек танцует вокруг меня с ножом в руке, воображая себя мастером капоэйры, у которого вместо руки выросла умелая нога. В коридоре — я вижу приоткрытую дверь, - толпятся его ровесники. Отбросы сраные, второсортный материал, который из себя нынче представляют 75 процентов населения города. В Совке бы их устроили в армию и на завод, а сейчас никому до них дела нет, вот они и рыгают на День Вина на площади Кишинева, тщательно маскируя этим свой майн кампф за национальное самосознание.

По крайней мере, именно так я писал в колонках в газете, которую обокрал перед увольнением...

И все они шумят и поддерживают Пацана Пришедшего Сразиться За Свою Любовь. Гопота без маек, в шортах и резиновых тапочках. Гребанный Кишинев, хочу сказать я. Пока мои коллеги-начальники смеются, я, осторожно уклонившись от ножа, хорошенько и коротко размахиваюсь. чтобы вырубить урода и чтобы они никого с испугу не зарезал. Ловлю на противоходе. Бью малолетнему засранцу в висок, Он падает.

Насмерть.

ХХХ

… Судья, конечно, очень расстроился.

Но за 10 тысяч и фразу на румынском «я искренне раскаиваюсь в том, что не сумел поймать ребенка упавшего в обморок на моих глазах» - я учил ее все две недели подготовки к процессу, - меня оправдали. Лучше бы, закрыли хоть на месяц, думал я позже. Но в жизни всегда так. Знал бы прикуп, жил бы в Сочи, как говаривал моя дядя-бандит, который, представьте себе, живет в Сочи. А я, увы, в Кишиневе. Так что, когда я вышел из зала суда, на меня набросилась эта самая Стелуца-Изабелла-Аделаида. Которая, в полном соответствии с дворовым кодексом, покаялась в том, что не любила Пацана...

Она бросается ко мне, взмахивает рукой — и тут я, как со сбитой старушкой, словно цепенею, и, вместо того, чтобы отскочить, все гляжу гляжу да гляжу, как медленно колышутся ее большущие, не по возрасту, сиськи, - и бьет меня по лицу.

И я перестаю видеть, как следует. Думал, сучка разбила очки. А оказалось все хуже.

Она воткнула мне «финку» в глаз.

ХХХ

Новые очки я справил за полцены.

Правда, это совершенно ничего не решало. И дело вовсе не в том, что меня не устраивало быть с одним глазом. Вся фишка в Роке. Если бы я посещал лекции по литературоведению, - вместо которых мы пили по-черному в общежитии, - объяснил мне позже один сокурсник, я бы знал кое-что.

− А именно, предопределение, - сказал он.
− Эта хуйня, как в театре, - сказал он.
− Когда судьба дает первый звонок, - сказал он.
− То она даст и второй и третий, - сказал он.
− Так что если ты слышишь первый, то все, - сказал он.
− Пиздец котенку, - сказал он.
− Ты имеешь в виду, мопсу, - сказал я, вспомнив своей первый звонок.
− Да по хуй, - сказал он.
− Если ты попал, то ты попал, - сказал он.

А я уже ничего не сказал, а просто молча доделал ему массаж. Потому что, знаете ли, потеряв второй глаз, я устроился, как мне окулист и советовала, на курсы массажа и завел себе собаку-поводыря.

Ах, да, совсем забыл.

Ну, после того, как я выписал себе новые очки и вставил искусственный глаз и продолжил разглядывать девок в агентстве оставшимся — чудо-очки сохраняли такую возможность, - у меня стали пошаливать нервы. Мне везде стали мерещиться придурки с ножами, которые придут спасти своих хорошеньких возлюбленных из рук таких ублюдков, как мы. Ребята надо мной смеялись, но я с первых же процентов купил металлоискатель.

Потом — рентген.

Определитель ядовитых веществ в воде и еде.

Датчик определения радиации в воздухе.

Ведь все эти приборы, знаете, это источник радиации похлеще Фукиямы, или где там японцы не справились. Ну, а под конец, я уставил весь офис кактусами, потому что они абсорбируют радиацию.

Ребята — прикола ради, накалывали на них листочки с напоминаниями. Маленькие такие желтые листочки.

Ну, знаете, как в офисах:

«... встреча в 19.00... ланч с утра... канцелярские товары с полдень... перетереть с Ивановым насчет поставок... вдуть секретарш...»

К сожалению, это очень маленькие листочки, а зрение у вас, если вы теряете один глаз — пусть даже и умеете видеть оставшимся женщину под одеждой, - становится одномерным.

И вы не всегда правильно оцениваете расстояние между объектами.

Мой, правда, инструктор вождения всегда говорил что я И ТАК ни хуя не умею правильно оценивать расстояние между объектами.

Полагаю, с учетом пережитых нами неприятностей на дорогах, у него были некоторые основания так считать. А уж после потери правого глаза моя ошибочная оценка расстояний между предметами, - как объяснила мне окулист, - ЕЩЕ БОЛЬШЕ стала ошибочной. Так что я, - пытаясь рассмотреть, что написано на одной из таких бумажечек, - неудачно наклонился.

И выколол себе второй глаз иглой кактуса.

Вот и вся история. Все получилось, знаете, как в американских комедиях. Ну, когда старик поскальзывается на кожуре банана, падает в коляску с младенцем, та несется по дороге, шофер на встречной выворачивает руль и въезжает в статую Свободы... Примерно так все и было, за исключением статуи Свободы. Чего-чего, а этого не было.

… ну и, говоря языком моего приятеля, - который посещал лекции, а не пил в общежитии, как я, - после третьего звонка судьбы я перестал выебываться, а просто пошел и занял свое место в зрительном зале. По горькой иронии судьбы, оттуда ничего не было видно. Я закончил курсы массажа, и впервые