из молодых следователей работать начал.

Ткнул листки в морду вражине ебаной, на стуле гадюкой свернувшейся.

Дневник то был, найденный у Володьки при обыске.

− «1 марта. Весна. Прохудилась крыша. Чинил» - прочитал следователь.
− «Ходил в магазин. Купил перловки. Варили суп» - прочитал он.
− Ты, сука бля, это писал?! - сказал он
− Я.. да.. то есть... не.. я... как скажете! - лепетал Володька.
− Ты, хуйло, понимаешь, что эти строки дышат ненавистью к народу, - сказал следователь
− К стране, - сказал он.
− Ходил в магазин... значит машин тут нет ни у кого? - сказал он.
− Народ нищебродов да блядь? - сказал он.
− Крыша прохудилась... значит, дома тебе наши молдавские не нравятся? - сказал он.
− Ненавидишь молдаван ты хуйло?! - сказал он.
− Да как у тебя рука, блядь на хуй, поднялась такое блядь на хуй писать на хуй блядь?! - сказал он.
− Это.. это... не я, не я, это герой мой! Лирический! - крикнул Володька и снова разрыдался.
− Интеллигенция, - сплюнул Генпрокурор.
− Говно! - сказал он.
− Даже смелости открыто признать, что ненавидит нас, нету, - сказал он.
− В стране засуха какой 100 лет не было, - сказал он.
− А эти говноеды блядь... народу в спину плюют, - сказал он.
− Расстреляйте его, ребята, - пошутил он.

Ушел, не оглядываясь. Щелкнул выстрел. Глухо шмякнулось о цементный пол тело.

− Да я же блядь пошутил, - подумал Генпрокурор.

Но возвращаться не стал.

Было дело и поважнее.

ХХХ

В кабинете премьер-министра первым делом Генпрокурор начертил пентаграммы, штук 20. Ориентировался по учебнику «Прикладная магия для офисов и госучереждений: приворожи, наведи, сними», изданный «Кишинеуполиграфом» при поддержке Министерства просвещения тиражом 500 тысяч экземпляров.

− Чтобы ты, Диавол, не смылся, - прошептал он.

Зажег свечи, спрятав их за занавески, до поры до времени. Проверил обрез, пересчитал пули серебряные. На стенах мелом кресты начертил. Водицей святой все окропил. Да и стал ждать. Много времени это не отняло, премьер-министр был точен, как часы. На работу, как всегда, в 14.00 пришел. Отправил охрану перед дверью, зашел...

… тут-то ему и уткнулось в грудь дуло обреза.

Глянул безумным зрачком с глаза покрасневшего Генпрокурор. На котором, почему-то — что это с Вами, хотел было спросить премьер-министр, - красовалась связка чесноку.

− Сымай парик, Сатана, - прохрипел Генпрокурор.
− Я... но... позвольт... - сказал было премьер-министр.
− Сымай, пизда твоя по кочкам, - сказал Генпрокурор.

Дернулся было премьер-министр, да не тут-то было... Грохнул выстрел! Забарабанили в дверь, - заблокированную благоразумно, - охранники. Расплылось красное пятно по белой рубашке Фелата. Улыбнулся он недоуменно и завалился на бок... закачался, стоя на одном колене.

− Сымай парик бля! - сказал Генпрокурор.
− Диавол! - сказал он.
− Кх, - сказал премьер-министр, вяло провел рукой по волосам...

Генпрокурор Зубец, чтобы удостовериться, за волосы подергал. Нет, держались крепко. Значит, правда, не парик, правда, нарастил.

− Ну, а рога где?! - сказал Генпрокурор.
− Где сущность свою диавольскую прячешь? - сказал он.
− Погубить Молдову думал?! - сказал он.
− А я спасу, черт рогатый, - сказал он.

Взял в левую руку крест, правой наскоро волосы с головы премьера соскабливать начал...

Тут-то и открылось ему Сияние.

− Да только сияние не красное, - позже шептал бродяга, прохожий странник, похожий на бывшего Генпрокурора Молдавии Зубца.
− А сияние белое... - шептал он небушку за звездушкам да травушке да лесам, где скитался годы и годы спустя.
− Яко уподобное хрустальным переливам, - шептал он.

Сияние над головой премьера оказалось... нимбом.

Тут-то и понял Генпрокурор всю глубину своей ошибки, тут-то он и расплакался, и возрыдал, и в грудь себя стал бить, и каяться...

Да поздно было!

Улыбнулся ему премьер Фелат горько, одарил взглядом добрым, да и прошептал на прощание:

− Зубец, Зубец... - прошептал он.
− Пошто гонишь меня? - прошептал он.

ХХХ

… Бросив все и уйдя в странники, бывший Генпрокурор Зубец провел десять лет под открытым небом. Крышей ему был купол звезд, стенами — вековые сосны, постелью — мхи да травы-муравы. В церквях да монастырях городов и поселков, встретившихся ему по пути, Зубец каялся за свои смертные прегрешения. Зачитывал список лиц, пострадавших в результате его необдуманных деяний, куда, - уже просто очистки совести ради, - даже таких явных преступников и ненавистников Молдавии, как Володьку Лорченкова, включил. Не ел горячего и не пил ничего, кроме воды, а ходил всегда с железной цепью весом три пуда. А на исходе десятого года странствий решил обосноваться в городе Гомеле, что в республике Беларусь.

Потому, не исключено, - позже говорил следователь комиссии, ведшей дело о загадочных исчезновениях женщин в гомельских лесах, - что Беларусь еще со времен ССР была лидером среди республик по количеству очень странных людей на душу населения.

В пригороде странник Зубец устроился на мебельную фабрику неквалифицированным рабочим на распиле досок, ламината, и ДСП. Работал много и честно. Все заработанные деньги анонимно рассылал по храмам да приютам. Коллегами по работе характеризуется скрытным, но порядочным. Дальнейшие следы его затерялись.

Примерно в это же время в окрестностях города стали пропадать женщины, чьи трупы были обнаружены намного позднее. Все тела были расчленены.

Говорят, следы от разрезов были неровные и рваные.

Как будто от пилы.

udaff.com