Кагда-то давно, кагда слова «Зарятко акончено» абазначале для меня не то, што ноутбуг можно доставать из разетки и расслабифшысь драчить на нево ф туалете, а то, што я наканец-то магу зайти ф козарму и спакойно абассаццо там не рискуя замочить фпередибегущево, был у нас в атряде пирсанаж адин – Федя Гвоздодер. Причом Гвоздодер – это ни фамилия нихуя, просто Федя реально рукаме гвозди-сотки из доски доставал и рядом кулаком забивал. Ему даже ротный наш, самбист-розряднег, когда с очередными рекордаме части па фсякем ебанутым соревнованиям поздравлял, после первово же поздравления руку жать больше не решалсо. Хатя, может ему просто гипс мешал, хуйивознаит.

Повидал Федя до фступления ф доблистные ряды фсяково, па причине чево нам досталсо уже наглухо ебанутым, но зато жутко юморным. Причом слово «жутко» в данной связке было песдец каким доминирующим: любимой и практически единственной россказкой, которой он так любил побаловать ахуевающий коллектив после отбоя, была история пра то, каг однажды он отвозил какому-то пахану каких-то тёлок для субботнега. И так ему адна из этих телок панравилась, што по приезду на место он взял и переебал встречающему бидалаге водопроводной трубой па бисталковке, после чево всех пелоток (кроме полюбившейся) па-рыцарске на волю выпустил. В январе, за дваццоть километров от города. А потом, после пяти минут разговора, и зазнобе своей той же трубой причоску паправел. «Патамушта праституткой аказалась». И таг он её рассказывать любил, што через пару месяцев мы без неё уже заснуть не могли – рефлекс выработалсо. А Федя каждый раз, когда к концу истории подбиралсо, наченал смехом довиццо, хрюкал и пускал пузыри. А в конце со словами «Не, ну ты прикиньбля – хуйяк иё па башке!» любил эвенка с соседней койки по плечу хлопнуть. Всю кровать ему погнул.

Ево аднажды даже хотели на окружные саривнования па рукапашному бою зослать, но после тово, как в ходе отборочново этапа план по поставкам хирургическово материала в местный госпиталь оказалсо перевыполненным в питнаццать раз, а на КПП самоорганизовалсо стихийный митинг «Салдатских матерей» с требованияме выдать им Федю, идея издохла как-то сама собой, а Федю пришлось на месяцок в свинарниге спрятать. Через месяц свиньи пахуделе фполовину и с визгом бросались на ограждение, стоило им завидеть чилавега с куском хлебушка, а Федя перестал пролезать в дверь, и в канце канцов вернулсо-таки в казарму с двирным косяком на шее и мешком камбикорма падмышкой, который у него потом насилу отобрали. В общем, тот ещо пирсанаж был. Лично я падазриваю, што таких диструкторов Сотона пириодическе в наш мир запускает, штобы не расслаблялесь сцуко.

Я к чему веду-то? На прошлой ниделе был я ф камандирофке. Стаю сибе, тромвайчег жду, и туд – хуяк! Плечо правое отнялось и шапка куда-то улетела, а сам я пачиму-то уже на земле лежу. И голос, каторый мне па ночам ф кашмарах снилсо, откуда-то сверху гыгыкает. Я блять сначала мёртвым притвориццо хател, тока поздно уже было. Поворачеваю голову – нуйоптваюмать! Гвоздодер каг живой стоит, лыбиццо жызнерадостно таг. Взял он меня за шиворот двумя пальцаме, над землей приподнял и довай на весу от снега отряхать. А я блять на помощь позвать немогу даже – тока воздуха наберу, а он мне хуяг па спине ладошкой и песдец – снова набирать приходиццо. Хорошо, щто испачкалсо я не очень сильно – павиртев миня туда-сюда, Федя удовлетворенно поставил меня на твердую поверхность и пустил радостную слезу. «Саныч, йоптвайумать, ты это… как иво… Саныч бля! Нуйоптваюмать, ыыы…». И чуть ли сцуко абнимаццо не лезет. Еле атмазалсо – грязный там, хуйо майо, смотри – птичка и всё такое. Отвлёк в общем кое-каг.
А потом Федя ф кобак меня пригласил, сейчас говорид встречу праздновать паедем, угощаю типа. Ну хуле, в кобак – таг в кобак. Тем более на холяву. Пока ехале до кобака, Федя мне всё хвалилсо, што песдец каг с тех времен изменилсо, паумнел, падабрел и трубами больше никово не бъет. А недавно ваапще – заместителем генеральново в одной «кам-пу-тир-ной» каторе устроилсо. На этом месте я, если честно, ахуел слехка: какие нахуй «кампутиры», если для таких, каг Гвоздодёр, там даже режым специальный придумале – «бизапасный» называеццо. А для самого Гвоздодера его ещо и усовершенствовать пришлось бы – штобы «кампутир» стоял за бронированным стеклом и мигал букофками, а Федя щястливо с другой стороны лыбилсо.

Развить тему я не успел, патамушта мы каг раз к кобаку приехале, пока заказ сделале, по первой-второй-третьей довануле, а потом официантег ничаянно Феде на брюке борщом капнул и на кухню за одминистратором пополз. Нашэдший нас по дорожке из официантовых зубоф одминистратор, перед тем каг окончательно отрубиццо, успел охрану крикнуть, те сдуру в Федю электрошокером ткнули, отчего Гвоздодёр пахоже только зарядилсо, и панеслось… Те из посетителей, кто поумней, конца прицтавления дожыдаццо нихуя не стали. Побросале лошки-вилки и на сйобке давануле, а тех, кто пожадней оказалесь, Федя аккуратно у стеночки сложыл и столиками сверху прикрыл заботливо, штобы когда кобак доламывать будет – не покалечилесь нидайбох. Чуть позже туда же и норяд милицыи с собакой поместилсо, а потом кто-то из прибывшево поткрепления мне по скваречнегу прикладом уебал, и финал прошол каг-то мимо меня. Последнее, што я помню – Гвоздодер с кастрюлей борща в руках, выпрыгивающий в окно, а дальше – фсё, темнота и какие-то помехи…

Из отделения меня выпустиле только на следующее утро, так и не повериф, што фамилию Гвоздодера я забыл ф тот же день, когда первый рас увидел фокус с гвоздяме, где жывёт – в душе не ебу, а когда я сказал, што он вроде каг с компьютераме работает, вообще песды дали и чуть к буйным в камеру не посадиле. Только командировочное удостоверение и спасло – вроде каг не местный и близко ево в самом деле могу не знать. Прямо из отдела я чуть ли не пешком ебанул на вогзал и уже через полсутог отмокал в ванной и думал – фпезду такие фстречи, лучше я по однокашнегам издалека скучать буду. От скуки хотя бы шышке на бисталкофке не болят. И ещо один вапрос пакоя мне не даёт – нахуя Федя борщ спиздил? Там же на плите котлеты стояли, я три штуки сожрать успел – вкусные песдец…

udaff.com