Отпуск. Он нужен и нормальным людям, а уж таким долбоебам как Гена, просто необходим.
Годы учебы не прошли даром – Гена с Алешей устроились по специальности, на завод «Шелупонь». Предприятие выпускало новейшие пылесосы, естественно с применением нанотехнологий, так что два мощных выпускника политеха чувствовали себя идущими в ногу со временем и причастными к чему-то великому типа покорения и освоения космоса.
Алеша трудился мастером в прикладном цеху по вязанию веников, а Гена был самым настоящим брошюратором инструкций по эксплуатации. Работа трудная, но беспесды интересная приносила им неплохой доход – по десять тыщ на брата. Денег не хватало и парни подпизживали продукцию, но если веники имели хоть какой-то спрос, то продать хотя бы одну инструкцию для пылесоса у них не вышло.
Год накоплений не прошел бесследно, и следующим летом каждый из них имел по тридцать тыщ рублей и грандиозные планы на отпуск. Долгие споры на предмет, где отдохнуть, решились сами собой – мастер цеха гофрирования шлангов, Степаныч, в курилке как-то ляпнул:
- А хуле, я всегда песдую в Дагомыс. Там бапка знакомая жывет, на митинге тусили вместе лет тридцать назад, так я у нее останавливаюсь – и покупацца и потрахацца за щот заведения.
Поэтому, когда на календаре нарисовалось третье июля, Степаныч, Алексей и Геннадий загрузили свои туловища в поезд до Адлера. Вагон оказался немного не новым, причем настолько, что даже шестидесятилетний Степаныч выглядел в этом сравнении прыщавым юнцом.
- Плацкарт – ахуенэ, - говаривал Степаныч, - надо быть ближе к народу!
Алеша оказался ближе к вонючим носкам, покрывающим ноги человека, спящего сверху. Гена нависал с верхней полки над беззубой бабкой, высасывающей губами семечки, а Степаныч вольготно балдел на боковухе рядом с сортиром.
- А хуле вы хотели, - поучал Степаныч молодежь, - лето блядь, все на юга едут. Я вот однажды билет не смог достать, так двое суток притворялся срущим между вагонами. Так что вам еще повезло. Особенно тебе, говно!
Алеша кивнул с осознанием, как же ему повезло, ведь нижняя полка выглядела раем.
- П-ф-ф-ф-ф, - запустил шептуна спящий наверху мужик.
Бабка закончила с семечками, и вытащила на свет божий палочку конской колбасы.
- Хочешь, сынок? – протянула сердечная старуха морщинистую руку в сторону Алеши, - колбаска ох и вкусна…
- Не, бабуль, спасибо, - вежливо отказался он, а сам подумал, что конь, наверное, сильно тужился, чтоб произвести такую колбасу.
Нарисовался Степаныч с пузырем и, бесцеремонно подвинув бабку, уселся к столу. Гена собрался было почитать газету, но оглядевшись по сторонам, решил что в высшем железнодорожном обществе читать не принято. Спрятал газету, громко рыгнул, чтоб показаться своим и слез вниз, на запах водки.
Пришла проводница, которая очень напомнила Гене Родину – такая же необъятная:
- Белье? – спросила участливо.
- Кружевное? – поинтересовался зачем-то Алеша.
- Перфорированное, - скорчила гримасу тетя, - местами…
- Три! – распорядился Степаныч, показав четыре пальца.
Проводница впала в ступор, а бабка, решив, что обращаются к ней, начала тереть.
Степаныч разлил по первой:
- Ну, за мягкую посадку! – и в доказательство поерзал жеппой по одеялу.
Закусили бабкиной конской колбасой, Гене стало жалко коня.
Проводница принесла желто-серое свежевыстиранное белье, демонстративно бросила на полку, грациозно вильнула окороками и удалилась к себе в проводническую.
- Йопта! – вспомнил почему-то Степаныч, и вытащил на стол яйца. Вареные, четыре.
Выпили за Фаберже.
- Ты мне, сука, всю жизнь испортил! – донеслось из глубины вагона.
Жахнули за взаимопонимание.
Водка была вкусная, хоть и теплая, хоть и паленая. Мимо продефилировала проводница, Гена вспомнил про физику:
- Вот, блядь, есть проводники, и это всем известно. Но ведь есть и полупроводники!
Это умозаключение озадачило Алешу:
- И сколько из нашей проводницы получится полупроводниц?
- А это уже высшая физика! – подытожил Степаныч, разливая по очередной.
В проходе нарисовалась мамаша лет тридцати с аппетитными полужопиями, торчащими из очень коротких шортотрусов. Ее дочь, лет пяти, задорно напевала:
- Ма-а-ам, сра-а-ать!
- Идем, доченька, - успокаивала ее мама.
- Из такой жопы посрать – в сортире и стены забрызгать можно! – рассудил Степаныч и причмокнул.
Женщина осуждающе посмотрела на Степаныча и две ее мощные сиськи под топом злобно оттопырили соски. Гена и Алеша выглянули в проход, почетным караулом проводить слегка тронутую целлюлитом, но от этого не менее влекущую жопу.
- Эх вы, - нравоучительствовал Степаныч, - вам бы все за жеппами бегать… а о Родине кто думать будет?
Алеша хотел сказать, что вот бабкам, например, нехуй делать, пусть они и думают о Родине, но потом решил смолчать.
Соседи заваривали ароматный Доширак, и запах паленой резины напомнил компании, что время-то уже обеденное. Говорящие сиськи и жопа проследовали в обратном направлении.
- Ма-а-ам, пи-и-и-ить, - конючила посравшая девочка.
- Пить, так пить, - согласился Степаныч, наливая по очередной, - за цветы жизни!
«Одной водкой сыт не будешь» - говаривал в детстве Генин папа, а Гена чтил отца. Вытащил пачку печенья и положил на стол. Алеша извлек из чемодана два помидора и батон. Степаныч извлек из пиджака еще один пузырь.
Бабке все это не нравилась, ситуация явно выходила из-под ее контроля. Она хотела рассказать ребятам про коммунизм, что, мол, все равны, про пионеров и всякую другую хуйню.
- Заткнись, пизда! – попросил ее Степаныч, и старушка, проявив толерантность, тихо вжалась в угол.
- Да, заткнись пизда! – злобно промямлил Алеша, урвав и себе немного славы укротителя бабок.
Интеллигентная семья на боковушках напротив о чем-то шушукалась, Гена расслышал только «полицию» «алкашы» «пожилую женщину».
«Хуйня какая-то бессвязная» - решил он не придавать значения.
- А давайте еще по одной, - разлил норму Степаныч.
Ебнули, как вдохнули.
- И все-таки, - завел с чего-то Степаныч мутную тему, - нету у вас активной жизненной позиции! Не-ту!
- Как нету? – удивился Гена, - я вот раком очень люблю. Чтоб жопа была видна, а лицо нет. И я в такие минуты очень активен!
- Не про то я говорю, - перебил его Степаныч, - вы посмотрите, в мире какая несправедливость делается – богатые богатеют, бедные беднеют, преступники преступничают, педерасты педерастятся…
- Ну и что? – не догнал Алеша.
- А то, - продолжил Степаныч, - что вы, два здоровых лба, вместо того, чтоб водку бухать по поездам, могли бы сделать этот мир чище и лучше!
Гена потрогал лоб Степаныча не предмет белочки. Вроде признаков нет.
- Нахуя? – Геннадий попробовал обобщить все свои вопросы в один.
- Надо так! – оборвал его Степаныч, - на Руси издревле так повелось, богатыри на защите народа всегда стояли! Да вы бы могли быть как Бэтмен и Робинзон, как Человек и паук, как Джигурда и…
На этом бред пьяного Степаныча иссяк.
Проснулся обладатель вонючих носков. Слез, недоверчиво осмотрел компанию. Ноздрями вкусил нежнейшие