спиртовые пары, влез в тапки и пошел по направлению к сортиру.
- Сынки, - забеспокоилась вдруг бабка, - а кипяток-то будет?
- Будет, бабка, будет, - успокоил ее Гена, - как коммунизм построим, так у каждого будет свой кипяток.
Степаныч начал щелкать пальцами перед еблом Алеши, пытаясь вызвать проводницу с кипятком, но пока вызывал только раздражение.
- Надо лампу потереть! – вспомнил Гена основные правила вызова.
Вернулся сосед сверху, поправляя штаны в мокрую крапинку.
- Вы это, мужики, - начал он строить приветственную фразу, - может того, угостите инвалида?
- А что, - согласился Алеша, - вчетвером бухать весело и задорно!
Почему он так решил, не понял никто. Осталось это загадкой и для самого Алеши.
- Да, йопта, не Диор! – размахивал карасями инвалид.
Вечерело. Пассажиры начинали готовиться ко сну. Гена рывком встал и направился куда-то вдаль. Ноги привели его в середину вагона через два купе.
Фигуристая молодая мамаша кормила фруктами свою не по годам любознательную дочурку.
- Вам не помочь? – спросил Гена, слегка покачиваясь.
- Что? – скривилась мамаша.
- Я говорю, что пока вы кормите дочь, - начал объяснять непонятливой девушке Гена, - я мог бы полизать ваш клитор. Меня, кстати, Гена зовут.
- Да как вы смеете??? – возмутилась мамаша.
Гена не сообразил, что же в его имени так не понравилось женщине, поэтому просто присел рядом.
- Мам, а что такое клитор? – накуксилась девочка. С верхней полки свесился какой-то прыщавый подросток. Тоже, видимо не знал.
- Потом узнаешь, - ласково погладила ее по голове мамаша, и неласково посмотрела на Гену.
- Я не хочу потом, - не унималась девочка, - я хочу сейчас! И почему ты мне не сказала, что взяла с собой клитор? Я тоже хочу его полизать!
- И я, если можно, - подал голос прыщавец сверху, чтоб про него вдруг не забыли при раздаче пряников.
- Эх, молоденький клиторок… - вздохнул дед с соседней верхней полки, до этого притворявшийся спящим.
- Ну, что, довольны? – укоризненно, но уже не очень зло произнесла тетя, - всполошили весь вагон…
- Это не я всполошил вагон, - попробовал переложить вину Гена, - а ваши сиськи и жеппа.
- Как вам не стыдно, - вступила в разговор пятилетняя дочурка, - такой большой, а все еще сиську просите…
- Понимаешь, девочка, - попробовал объяснить Геннадий, - я просто… очень люблю сиськи.
- Так, ну ладно! – закончила милую беседу мамаша, - уходите немедленно! Настеньке надо укладываться баиньки! И приходите через полчаса, - добавила шепотом, - тогда и поговорим. Меня, кстати, Яна зовут.
Пьяный Гена шел по вагону обратно к себе, качаясь от водки и в такт вагону. Шел, и чувствовал себя капитаном на мостике линкора, покачивающегося на волнах.
- А-а-а! – услышал Гена, выныривая из грез. Под ногами что-то шевелилось. Оказалось, он просто очень высоко поднимал ноги, чтоб не упасть, и случайно наступил на голову интеллигентной женщине с боковушки.
- Пардоньте! – извинился он и встал с головы.
Степаныч с Алешей и чудовищем с верхней полки, которое оказалось Валерой, допивали третий пузырь.
- Гена, - это Валера Хуйня, Валера Хуйня – это Гена, - познакомил их Степаныч.
Гена хотел было спросить, почему «Хуйня», но, приглядевшись получше, решил не спрашивать.
Водка закончилась через полбутылки, и Валера Хуйня сразу перестал с ними дружить, карабкаясь обратно наверх.
В проходе замаячила проводница, предупреждая, что после Туапсе начнется санитарная зона, и все бросились срать и ссать, боясь опоздать.
Один Гена не бросился, потому что он не хотел срать, а хотел ебаться. А на ебаться санитарные зоны не распространяются.
- Тоже мне, чистюли, - закряхтел Степаныч, - едем по берегу моря, и поэтому срать нельзя шесть часов! Я и в само море срал! И буду срать!
Выждав полчаса, Гена прихватил колбасу и помидор, и двинулся на свидание.
- Э-э-э, пацанчик, зайди ка сюда! – услышал он на полпути, и не очень обрадовался. За столиком сидели быдловатого вида молодые люди, употребляли жидкость для алкогольного опьянения и бренчали по струнам старенькой гитары.
- Кто такой? – начал знакомиться один из них.
- Куда идешь? – продолжил второй.
- Бабки есть? – не дождавшись ответа, продолжил первый.
- Есть, кончено, - основываясь на непонятных доводах, сделал вывод второй, - давай сюда!
- Ребят, - начал Гена, - нет денег, срать иду, зовут Геной, есть колбаса, возьмите.
Гене очень не хотелось получать по лицу, а колбасой не дорожил, и он, чтоб не показаться невежливым, начал отвечать на вопросы, правда, не соблюдая хронологию.
- Садись, че стоишь! – проявил гостеприимство кучерявый.
- Я – Янбай, - представился второй, - а это Шышка.
- Почему Янбай? Типа прозвище? – полюбопытствовал Гена, стараясь не быть нахальным.
- Ну, да, - как тугоумному разжевал Янбай, - Янбаев Ринат.
- А это типа Шишкин? – осмелел Гена, - а зовут как?
- Какой нахуй Шишкин, ты че бля? – обдилеся второй и отвесил Гене легкий подзатыльник, - Шышка меня зовут. Шышка Сергеевич Антонов.
Гена понял, что Шышка Сергеевич Антонов серьезный молодой человек, поэтому встал и попробовал уйти. Его манили прекрасные огромные полужеппия неподалеку.
- Сидеть, сукабля! – услышал Гена за спиной, но сделал вид, что не расслышал, хотя в принципе, это слышал весь вагон.
На его щястье в это время проходили какие-то мужички в форме, и Янбай с Шишкой постеснялись куролесить.
Яна ждала его, заманчиво зашвырнув ногу на ногу. Гена, как галантный кавалер, преподнес даме презент – уцелевший помидор, и сел рядом, расстегивая ширинку.
- О, боже мой, - Яна спохватилась, посмотрев на часы, - уже десять, а я после десяти не ебусь.
Гену такой поворот событий совсем не устраивал, но делать было нечего. Он встал, как бы невзначай шлепнул Яну членом по щеке, послав ее в нокдаун, застегнул ширинку и удалился. Все-таки впереди еще целый отпуск.

udaff.com