должен разговаривать депутат, - может в твоей Швейцарии и не подают нихуя, а у нас ты мне щяс ноги лизать будешь!
Швейцар сделал вид, что по-Геннадьи не понимает и отвернулся.
- Да я член Законодательного Собрания, - заорал Гена и для пущей убедительности вытащил член.
Швейцар немного отшатнулся, подумав, что у Гены в руках бита, но потом разглядел и успокоился – про нападение хуя в его инструкции не было ни слова.
- Я… - начал злиться Гена и показал пальцем в свою грудь.
- … Член… - перевел палец ниже.
- … Законодательного Собрания! – Гена развернулся и снял штаны. Теперь на швейцара смотрело Законодательное Собрание, и тот начал испытывать уважение.
- Проходите! – вытянулся по струнке швейцар. Его не покидало чувство, что за ним наблюдает Большой Брат.
Холл был очень приятным и выдержан в пастельных тонах. Гена же не был выдержан никак, так же как и воспитан:
- Я хочу вас трахнуть! – обратился он к тете за ресепшеном, - но понимаю что это невозможно.
- Вы правы, - кивнула та, - я не для этого здесь сижу.
- Тогда ее! – Гена безапелляционно ткнул в ее напарницу, - она точно для этого здесь сидит. Похотливая шлюшка.
Шлюшка оказалась не только похотливой, но и скромной, потому что не сразу начала отвечать, а сначала сильно покраснела, и Гена подумал, что она может даже пукнуть.
- Е-е-е, детка, - продолжил он диалог, - приходи ко мне в…
Повернулся к первой тете:
- Куда придти этой сучке на лучшую в ее жизни еблю?
Первая тетя тоже начала краснеть, а Гена терял терпение.
- Вы думаете, я ебусь? – попыталась сформулировать вопрос вторая тетя.
- Щяс нет, - Гена сыграл в капитана-очевидность, - а вечером у тебя коленки дрожать будут от ебли!
Заглянул швейцар, убедился, что все в порядке, выглянул. Гене снова повезло, что в инструкции не было сказано про обещания затрахать до дрожащих ног.
Подошел метрдотель то ли во фраке, то ли в ливрее, вежливо поклонился и хотел по всей видимости оскорбить Геннадия, но не успел.
- Ты, пизда царская! – возмутился Гена, трогая в кармане вожделенное депутацкое удостоверение, - прихвостень империализма! На колени!
Метрдотель несколько секунд соображал, потом бухнулся на колени:
- Филипп Бедросович, простите, пощадите! Вас после пластики и не узнать сразу…
Вторая тетка, которая была в розовой кофточке, попятилась в подсобку.
В это время в холл уверенным шагом вошел какой-то самодовольный хуй. Гена хотел и его поставить на колени, но вовремя одумался. Хуй уверенно смотрел на пальто, явно что-то узнавая. Гене стало слегка не по себе, и он приготовился разыгрывать единственный козырь – ахуенно быстрые ноги. Потом еще раз глянул на высокого хуя и передумал. Его ахуенно быстрые ноги были ничем по сравнению с «ахуенно длинными руками», которые имела эта ухмыляющаяся депутатская морда.
Депутат Прохоров, а это явно был он, кровожадно улыбнулся, метрдотель вспомнил про недожаренную яичницу, а тетя на ресепшене спрятала обратно сиськи, не дождавшиеся автографа Киркорова.
Больше всего Геннадий боялся, что Прохоров достанет свой мандат, и тогда все будет кончено. Он чувствовал себя настолько неловко всего третий раз в жизни. Впервые испытав это чувство, когда дрочил в школе на Надежду Константиновну Крупскую и был застукан одноклассниками, а второй раз, когда срал в портфель декану, наполнял его, что называется «самым необходимым». Декан остался недовольным и хотел выпиздить Гену. «А хуле, - думал тогда Геннадий, - всем же не угодишь…»
И вот сейчас опять это чувство неловкости. Надо было что-то делать, и Гена принялся анализировать ситуацию. Попытаться дать в ебло Прохорову и бежать в сторону мексиканской границы. Взять в заложники метрдотеля, затем в метро, до конечной, а там потеряться в лесах. Подпрыгнуть и вылететь в окно. Вариантов было дохуя, но Гена выбрал самый простой – развернулся и дал в ебло тетке на ресепшене. Та упала на спину вместе со стулом, но это не произвело впечатления на присутствующих, разве что на саму тетку.
- Молодой человек, - Прохоров внешне был абсолютно спокоени неагрессивен. Он выставил перед собой руку ладонью вперед, и тут Гену осенило – это же чловек-паук-3, йопта. Пока Прохоров не выпустил паутину, Геннадий рванул вверх по лестнице. Погони не было. И на втором этаже он присел отдохнуть. Краем уха слышал с первого этажа «пусть полиция оцепит здание» и «брать живым или мертвым».
«Мертвым я вам не дамся!» - подумал он. Горничная катила по коридору тележку, и Гена, вспомнив Голливуд, понял, что это его шанс. Через три минуты все было готово…

Пасмурным днем, когда холодный ветер заставлял дрожащих прохожих кутаться в полы курток и плащей, а снеба срывались капли дождя, случайные зеваки могли наблюдать, как переговариваются полицейские, взявшие в плотное кольцо здание отеля на набережной, какой-то высокий человек с мужественным депутацким лицом и в куртке «Абибос» переговаривался с начальником полиции, рассказывая тому, что было в похищенном пальто, а через парадный вход дрожащая горничная выкатила вместо тележки Гену на роликах.
- Стоять! – приказным тоном определил старший прапорщик полиции Страпоненко, - чо везешь?
- Окстись, служивый, - неуверенно ответила та, - не видишь что-ли, говно везу. Накопилось за неделю, надо б и выбросить.
Коп тщательно осмотрел Гену, обнюхал, понимающе покивал головой:
- Давай, только быстро! А то воняет нуевонахуй…
Бдительный Страпоненко вернулся к ковырянию в носу, а Гена выдохнул и рукой в кармане брюк отвел «ствол» от груди горничной.
- У вас там не пистолет, а пулемет похоже, - перекрестилась она, - можно теперь я пойду?
Гена отпустил женщину и вдохнул полной грудью вкусный питерский воздух. Сегодня за полдня он получил дохуя опыта, жаль только, что такой опыт обмену не подлежит. Жизнь долбоеба тоже может быть интересной, и довольный Геннадий зашагал по набережной в гостиницу попроще…

udaff.com