тот человек был вопложением главной болезни своей нации – неумения и нежелания вылезти из своего островного болота, страха перед всем иностранным и непонятным. Но эти ребята были совсем другие, они жадно кидались на все новое. Сделав формальный круг почета по городу, осмотрев наши скучные достопримечательности и убогие места отдыха, они на второй же день, к моему удивлению, попросили отвезти их не в казино, а на природу.

“Экзотика и приключения – это наши увлечения!” аккуратно вышито на бомберке у нашего проводника-“бойскаута”.
– Слышь, братан... Переведи им, чтобы отошли от края! Это очень опасно, карниз может рухнуть! – он тревожно теребит меня за рукав. Я и сам вижу, что мои подопечные что-то не на шутку разбушевались. Мы стоим на самой вершине скалы, куда нас привел нанятый мною проводник из нелегальной (как и весь основной бизнес в нашем городе) турфирмочки. Здесь, на вершине, очень красиво. Почти валя с ног, дует сильный переменный ветер. Мы одеты в резиновые сапоги, чтобы ноги не скользили по шероховатым валунам. Я наблюдаю, как весь вокально-инструментальный коллектив сгрудился на самой кромке утеса. Как дети, они с криками и воплями азартно швыряют камни в лежащий под нами котлован, стараясь попасть в огромную мутную лужу. Несмотря на кажущуюся легкости, сделать это довольно трудно, поскольку ветер относит в сторону даже увесистые камни. После каждого удачного попадания раздается перекрывающие свист ветра рев восторга.
– Какие-то они у тебя безбашенные, – качая бритой наголо головой, говорит мне проводник, когда мы выбираемся из катакомб, – Уж на что америкосы отвязные, а и то потише себя ведут. Первый раз вижу, чтобы японцы так отрывались.

Перед первым концертом все заметно волновались. Нам с Хироми выпала честь сыграть роль двух конферансье, в непринужденном диалоге ведущих музыкальный вечер. Впадая в тихий ужас от свалившейся на нее ответственности, она исступленно зубрила написанные мною реплики, строя самые мрачные прогнозы. Однако, несмотря на все страхи мнительной Хироми, концерты прошли “на ура”. Предсказуемый недостаток мастерства с лихвой компенсировался старанием исполнителей, а также искренней поддержкой зала. После этого были и традиционные групповые фото на память, и трогательный обмен памятными подарками. Как и полагается, был общий прощальный стол с салатами оливье и шампанским в пластиковых стаканчиках, а также с японскими сладостями, больше похожими на мексиканскую приправу.

Полное название их самодеятельного ансамбля было “Senbazuru Jazz-Mix”. Когда я первый раз услышал его, слух царапнуло мрачноватое слово “Сембадзуру” (“Тысячекрылый Журавль”). По известным причинам, использовать его всуе считается дурным тоном. Но тогда я не придал этому значения.

А потом они вернулись домой. Довольно долго я переписывался с Хироми. И только тогда, из ее писем, я узнал историю их коллектива.

1) Наоко СЕННО (ака Тереза Тен), 30 лет. Сопрано, исполнительница народных песен “минъё” и “нанивабуси”. Метастазы после удаления левой груди. Умерла в 2002 году в больнице университета Торонто.

2) Тикара ДЗЮН (ака Михаил Юрьевич), 25 лет. Китайская флейта. Диагноз неизвестен. Умер в 2002 году в частной клинике где-то на юге Хонсю.

3) Кен'ити ТАКИДЗАВА, около сорока. Кото. Неоперабельная опухоль тонкого кишечника. В конце 2002 года был еще жив, дальнейшая судьба неизвестна.

4) Сёма <фамилии не помню> (ака Silver Tiger), 27 лет. Саксафон. Диагноз неизвестен. Умер в частной клинике префектуры Тиба в 2002 году.

5) господин ОКАДА <имени не знаю>, около пятидесяти. Скрипка, лидер группы. Диагноз неизвестен. Умер в 2002 году в муниципальном госпитале города Нагоя.

6) Хироми КИТАХАРА (ака Принцесса Кошек), 21 год. Туркондактор. Рак крови. Предположительно умерла в доме родителей в городе Тоттори одноименной префектуры, в конце 2002 - начале 2003 года.

Во многим клиниках мира неизлечимым больным рекомендуют найти хобби, которое наполнило бы смыслом их последние дни. Они выбрали музыку и привезли ее в Россию. В дар тем, кто согласится его принять. Это был их прощальный подарок миру – их первое и последнее “гастрольное турне”. Отправляясь в него, они знали, что ждет их по возвращению. Они ушли один за другим в течении одного года. Как я думаю, предпоследней умерла Хироми.

Я уже почти не помню их лиц. Сколько я ни искал, две-три скверные фотографии безвозвратно затерялись в глянцевом ворохе, который неизбежно скапливается в шкафу любого “мадогути”. Как дорожная пыль на сапогах странника. Их образы навсегда растворились в водовороте никому не нужных, навеки застывших пьянок с какими-то давно забытыми случайными людьми.

Я не помню даже их выступления, что они играли и пели. Но я почему-то очень ярко помню тот ветренный день. Закрывая глаза, я вижу шестерых сембадзуру в одинаковых оранжевых сапогах. Стоящих на крошащемся краю пропасти и кидающих в нее камни.

Knock-knock-knock to the heaven doors
“Достучаться до небес” по-японски

udaff.com