– Ах, Джонни! Джонни-джонни-джонни... – рыдающая Ма ритмично билась аккуратно завитой головой о дубовый обеденный стол. Джонни не мог спокойно смотреть на ее страдания. От жалости к Ма и презрения к себе он тоже начал тихонечко всхлипывать и подвывать.
– Что отмочил этот мерзавец на этот раз?! – дверной проем загородила зловещая фигура Па.
– Он... он опять ковырял пальцем в носу... – размазывая тушь и помаду, Ма трясущейся рукой вытирала обильные слезы. Лоб у нее был разбит и по бледному пудренному лицу текла тоненькая струйка крови.
– Ах ты, будущий пидарас! – от мощной оплеухи Джонни отлетел в другой угол темной кухни. Впрочем, ушибся он не сильно, сказалась тренировка. Еще в полете он успел сгруппироваться и увернуться от острого угла мойки.
– Что ж ты творишь, гаденыш? – над ним склонился Па, проникновенно глядя в глаза, – Посмотри, до чего ты мать довел. Ты, последний мужчина в роду Тимоти... Ты должен быть таким же, как я, как твой покойный дед! А ты ковыряешься в носу и жрешь свои козюли, как убогий даун, не в силах побороть своей позорной привычки. Даже твоя сестра больше мужик, чем ты!
– Ох, накажи его, Альфред, накажи его, – обессиленная Ма дрожащей рукой замывала лицо перед тусклым зеркалом.
– Знаешь куда я тебя сейчас отведу? – скрипнув черной кожей, Па угрожающе позвенел шипами на стальном поясе, – Знаешь, знаешь, по глазам вижу...
Джонни действительно знал, куда отведет его Па. В подвал к Волчку. Ему хотелось закричать – “Па, миленький, только не это! Лучше как обычно избей меня своей плеткой, заставь вылизывать унитаз, но только не отправляй меня к Волчку!”. Но Джонни молча встал и пошел за отцом вдоль длинного коридора с заколоченными окнами. Он по опыту знал, что такое проявление трусости еще сильнее разозлит Па, и ровным счетом ни к чему хорошему не приведет.

Их темный дом напоминал крепость. После Великой Бойни по всей стране выжило совсем немного людей. Остальные превратились в волчков. Все выжившие люди жили в таких же домах, забаррикадировавшись от волчков, отрезанные друг от друга. Сам Джонни не помнил Великой Бойни. Их с сестрой сознательная жизнь началась уже здесь, в полумраке пустых коридоров и комнат. Джонни почти не помнил того, другого мира. В его памяти отпечаталось лишь несколько смутных картинок младенчества. Задорно смеющаяся Ма в развевающемся на ветру легком платье. Сильный и статный Па, бережно держащий на руках крохотную Элис. Невероятно много света и пустого пространства. Головокружительно высокие деревья.

– Мы с Ма больше не можем иметь детей. Иначе нарожали бы вам много братьев и сестер. Вы, Джонни и Элис, являетесь последней ветвью нашей семью. Когда вы подрастете, вам предстоит стать мужем и женой, чтобы наш род не угас. Пока вы маленькие, вы должны закалить свой дух, стать невидимыми и хитрыми, научиться владеть оружием, прятаться и выживать. Я научу вас всему, что умею сам. Научу охотиться на волчков. Когда мы с Ма состаримся и станем немощными, вам придется выходить наружу, добывать пищу, заботиться о нас и о своих детях.

Волчок жил в глубоком подвале. Сначала их было двое, но потом один умер. Еще при поимке Па подрезал обоим голосовые связки, чтобы они не лаяли в доме. Громко шуметь они не могли, а только глухо ворчали и скулили. Когда лунными ночами волчки начинали выть, Па с руганью брал дубинку-электрошокер и шел их успокаивать. Кормить волчков было обазанностью Элис, как более старшей и самостоятельной. Поморив неделю голодом одного из них, Элис однажды насыпала ему в корм сломанных швейных иголок. Затем они вдвоем с Па со смехом наблюдали, как проглотивший все до последней крошки волчок корчился на своей лежанке. Он долго мучился и стонал, как человек. Потом положил лобастую голову на передние лапы и замер. Па вытащил его тушу из подвала, отмыл от звериной грязи и расчленил. Копаясь в склизлых внутренностях, Па наглядно показал притихним детям, чем отличается строение человека и волчка. А потом Ма приготовила из него вкусное рагу.

Выживший Волчок был опытным матерым монстром, поджарым и одноглазым. Глаз ему выбила все та же проказница Элис. Па еще не подпускал их к святая святых (своему оружейному шкафу), давая стрелять только из воздушек. Открыв люк первого этажа, можно было увидеть с потолка весь подвал. Под надзором Па они с сестрой оттачивали меткость, стреляя по рыскающему внизу Волчку. Джонни было жаль зверя, пытающемуся укрыться от больно жалящих свинцовых пуль. Джонни старался стрелять мимо или в толстую шкуру, за что обильно награждался подзатыльниками Па и насмешкам более меткой сестры – Элис, наоборот, всегда целилась в косматую морду.

– Ты должен понимать, что это для твоего же блага, – Па рывком зашвырнул Джонни в тошнотворно воняющий подвал, – Знаешь, зачем я держу дома зверя? Чтобы вы с Элис заранее научились не бояться их, изучили бы все их повадки. Ты должен воспитать свою волю, побороть страх!
– А если он растерзает меня? – зубы Джонни громко лягзяли.
– Ты знаешь, что цепь не достает до стены ровно два метра. Если ты прижмешься к стене, он не схватит тебя.
– А если цепь оборвется?! – Джонни изо всех сил старался не расплакаться от липкого ужаса.
– Цепь надежно привинчена к противоположной стене. Если ты сам не пойдешь к нему, он тебя не сцапает. А если рехнешься от страха и прыгнешь ему в лапы, туда тебе и дорога! Такой трусливый сын мне не нужен... – Па с грохотом захлопнул подвальную дверь.
“Па легко говорить... Он вон какой здоровый и сильный, ходит с оружием... А я всего лишь маленький мальчик... Но ничего, я тоже кое-что припас!”. Прижавшись всем телом к стене, Джонни торопливо вытащил из-под рубашки огромную отвертку, больше похожую на фомку. Она была теплой от его тела, и ее уютная тяжесть вселяла уверенность. Эту отвертку он утащил их ящика Па. Проследнее время Джонни мучали жестокие кошмары, и ему просто необходимо было какое-то оружие. Умыкнуть кухонный нож из стола Ма не удалось – пришлось довольствоваться этой отверткой. “Попробуй, схвати меня теперь!” – выставив вперед мокрую от пота ручонку с зажатым стальным острием, Джонни зачарованно смотрел на медленно приближающегося зверя. Волчок ковылял, задевая обломанными когтями на всех четырех лапах грубый бетонный пол, покрытый обглоданными костями, пометом и соломой, с непересыхающими лужицами едко пахнущей мочи. Дернувшись от натянутой цепи, он покорно остановился в двух метрах, гипнотически сверля единственным глазом самую душу Джонни. “Не показывай Зверю свой страх” – Джонни почувствовал, как из штанишек по ногам потекли горячие струйки. Они долго смотрели друг на друга.
– Джонни, – через миллион лет наверху лязгнула дверь.
– Ай!!!! – от неожиданности Джонни подпрыгнул на месте и разжал пальцы. “Нет, нет, пожалуйста, только не это...”. Отвертка медленно покатилась по полу. В сторону Волчка.

Он не решился сказать Па про отвертку. Выходя из подвала, он обернулся и встретился взглядом с горящим глазом Волчка. Повернув косматую голову, Волчок оскалил на Джонни свои желтые клыки.

Этой ночью ему опять приснился