ограничиваемся какой-нибудь мелочью - «шолом алейхомом» там или «багрицким», - и не наказываем Вику Слишком уж. А вот если все в порядке и мы оба в настроении, то за разорванную страницу Стендаля и «потерянного» Сервантеса я ее даже содомирую!
На первом этаже мы готовим, и сидим в креслах, глядя на море, которое подбирается к дому во время прилива. Да, нам хватило на небольшой дом у моря. Оказалось, что все эти люди, которые отправляют срочную почту, довольно часто вкладывают в конверты деньги.
Это большая оплошность с их стороны.
Когда мы с Викой насчитали вечером почти 200 тысяч евро, 100 — долларов, и еще сколько -то там леями, мы были приятно взволнованы.
Даже растаял неприятный осадок из-за того, что нам пришлось убить шофера.
Ну, и еще парочку дебилов из «ассоциации русских писателей и поэтов города Кишинева», которым мы выбили зубы, - чтобы не опознали - и которых сожгли. Получилось, что шофер хотел украсть все деньги, и убил нас, а потом умер от ран, которые мы нанесли, обороняясь. Совсем как в романах Чейза, сказала Вика, но я не знаю, так это или не так, потому что не читал никаких романов Чейза.
И вообще не читаю.
Мы сбежали из Молдавию через границу с Приднестровьем, и добрались паромом в Стамбул, откуда подались в Болгарию, оттуда — снова в Турцию, и, поплутав, пересекли океан и осели кое-где, на берегу моря. В доме с двумя этажами. Нам с Викторией хорошо. Она моя рабыня, я ее господин. Все как в стихах у этого долбоеба, Некрасова. Единственное, я не понимаю, почему он всех так жалеет. Ведь приказывать и подчиняться и есть жить по-настоящему, сказал я Вике как-то. Она согласилась, одела чулки в крупную сетку, и отправилась наверх, встать у стеллажей раком.
Ждать меня столько, сколько я пожелаю.

udaff.com