Глава I. Остров

Свежая кровь пахнет горячими булочками. Есть такие. Из дрожжевого теста. Обсыпанные оплавившимся сахаром. Небольшие ароматные ватрушки. Пропеченые снизу до липкой черноты. Я сижу на гладком валуне. На самом краю песчаной бухты. Из левой руки хлещет. Как из шланга. Яд меняет свойства крови. Она перестает сворачиваться. Наблюдаю как разбегаются ручейки. По нагретым каменным трещинам. Быстро высыхают под солнцем. Крестообразная ранка весьма глубока. По спине волнами бегут мурашки. От приторно-дразнящего запаха сдобы. Рот наполняется слюной.

Это уже трудно назвать кровью. Из раны течет желтоватая липкая жидкость. Такая же, что наполняет ожоговый пузырь. Это реакция организма на отраву. Павшие в бою с интервентом тельца. Плазма крови. Жить мне осталось совсем немного. Этот остров необитаем. Телефон не берет. Ни у кого нет противоядия. Нанятый катер придет только через 5 часов. За это время я много раз успею умереть. Мне уже оказали всю возможную помощь. Кому-то пришла в голову гениальная идея. Сделать надрез поверх двух маленьких дырочек. Нельзя было этого делать. Нужно было просто отсасывать кровь. Это выяснилось потом. Но сейчас никто об этом не знает. И яд радостно несется по новым руслам. Как джин из бутылки.

Впрочим, в тот день мне не суждено было умереть. Мою жизнь спасла целая серия совпадений. Совершенно случайно мимо нашего удаленного от основной гряды острова проезжали на моторке два парня с ящиком водки. Заметив отчаянные сигналы с берега, они причалили, подхватили меня и на всех парах доставили в островной райцентр. Единственный на всю округу, опоздавший на городской паром и по этому поводу с горя пьяный в лоскуты фельдшер долго пытался узнать, какая же морская змея меня укусила. В итоге он обдолбал меня всеми противоядиями, какие только нашел в стареньком процедурном шкафу – благо не далее чем вчера их наконец-то доставили “с материка”. Совершенно случайно оказался свободен воняющий рыбой и соляркой ржавый МРС. Путь до города я почти не помню. На причале, возле “Вокзала прибрежных морских сообщений” меня уже ждала вызванная по рации “скорая помощь”. А уж она доставила меня, ежеминутно теряющего сознание, в больницу.

Глава II. Токсикология

В больнице два похожих отделения. Наркологическое и токсилогическое. В “наркологии” лежат наркоманы. Целыми днями там наблюдается движуха. Как в цыганском притоне. На лестничной площадке кочегарят рябые бабы. Шныряют востроглазые пушера. Рысцой пробегают изможденные следаки. С потертыми дерьмотиновыми папочками под мышкой. В нашем отделении все тихо и спокойно. Никто не пляшет в присядку. Под баян. Не палит из нагана сквозь дверь. На звук голоса. Не гоняет врачей. За водкой и шмалью. Но нас почему-то боятся больше. В токсикологию я попал впервые. Больные здесь делятся на несколько каст.

1) “змееловы”. Укушенные и ужаленные. Жертвы агрессивной приморской флоры и фауны. Нас наберется человек десять. У стены лежит парень, нырнувший в гущу медуз. В соседней палате обитает искусанный осами мужик.

2) “бодяжники”. Трогательный пережиток советских времен. Уходящие в небытие динозавры. Кто так и не перешел на новые эликсиры “фабрики грез”. Любители пшыкать в пиво дихлофосом. Вымораживать спирт из “синюшки” через стальной уголок. В эту компанию органично вписываются пара работяг. Отравившихся паленой водкой. Их доставили сюда без сознания. Прямо в строительных спецовках. Кто еще. Из экзотики можно упомянуть дряхлого старца дядю Витю. На самом деле деле ему чуть больше 50-ти. Во время вьетнамской войны от был военным советником. Американцы траванули его дефолиантом. С тех пор дядя Витя скитается по больницам.

3) самоубийцы. Самая многочисленная группа. Конкретно те, кого удалось откачать после самоотравления. Причина самоубийства почти чаще всего одна. Несчастная любовь. Бытовые проблемы. В подавляющей массе это женщины. У нас лежат только пятеро парней-самоубийц. Мужчины чаще вешаются. Стреляются. Кидаются с крыш. Согласно статистике. Женщинам страшнее причинить своему телу столь радикальный вред. И еще. Многие тайно надеются, что в последний момент их спасут. Но они не знают главного. Не только сгорает слизистая. Возникает прободение желудка. Выпадают в остадок почки. От уксусной эссенции и таблеток. Также вылетают пробки в мозгах. Иногда навсегда. Особенно после клинической смерти.

Глава III. Слонячья Лапа

– Как рука? – меня осматривает лечащий врач.
Я гляжу на Слонячью Лапу. В которую превратилась моя левая рука. От кисти до плеча. Она похожа на дубину. Согнутую под прямым углом. Пальцы налились лимфой как сардельки. Кисть напоминает надутую резиновую перчатку. Я не могу шевелить рукой. Все-таки пьяный фельдшер спас мне жизнь. Он успел сделать блокаду в плече. Яд не пошел дальше. Иначе опухоль достигла бы легких. И сердца. Лечащий врач читает мои мысли.
– Повезло, что за руку тяпнула... В рубашке родился! Укуси в тело – и был бы покойником при любом раскладе! Пораженный участок нейтрализовать невозможно, понимаешь?
“Да.”
– Что за змея-то была?! Щитомордник, гремучка?... А может гюрза?... Не знаешь?
“Нет.”
– Речь не нормализовалась? Ну-ка, скажи быстро “Ехал Грека через реку, видит Грека...”
“Не могу.”
– Ясненько... Какого цвета моча?
“Черного.”
– Это нормально, из организма выходит интоксикация. Пей больше воды, не переживай!
“Не переживаю.”
– Когда поправишься, столько антител в крови будет, хоть голыми руками тарантулов и скорпионов лови! Как ядоносный змий, сам сможешь насмерть жалиться, хе-хе-хе...
“Хорошо бы.”

Глава IV. Демоны

Наше отделение днем. Образец порядка и покоя. Все мирные, вежливые и тихие. Пожалуй, слишком тихие. Тут намного лучше, чем в дурке. Туда я заглядываю временами. От скуки. Здесь лучше. У нас не воняет мочой и дерьмом. Голые дебилы не подпирают косяки. Не пускают слюни. Не трясут вонючими мудями. Мы тихо дремлем на своих койках. Иногда вяло переговариваемся. Набираемся сил на ночь.

В мозгу существует гематоэнцефалический барьер. Последний рубеж обороны. Он охраняет святая-святых. Наше сознание. Когда в крови бурлят токсины и продукты распада. Временами он слабеет. Чаще это происходит ночью. Измученный организм пытается отдохнуть. “Сон разума порождает чудовищ”. Ночью ко многим из нас приходят демоны. Кого-то укутывает больше. Кого-то меньше. Самых проблемных с вечера привязывают ремнями к койкам. Развозят по дальним палатам. Чтобы не индуцировали друг друга.

Лежать я могу только на спине. Слонячья Лапа не дает спать. Ночами она болит сильнее. Я брожу по коридору. Из-за дверей палат слышны стоны. Горячий шепот. Приглушенный смех и рыдания. Каждый в одиночку воюет со своими призраками. Как персонал орбитальной станции Солярис.

Внезапно опять накатывает морок. Будто к глазам поднесли перевернутый бинокль. Все предметы уменьшаются. Расстояния увеличиваются. Вытянутая рука становится похожа на трубопровод. Уходящий в бесконечность. С крохотными пальцами. Шевелящимися вдали. Рисунок на линолеуме под ногами напоминает город. С высоты небоскреба.