стряхнуть метелочкой снег с сапог над клеенкой и разуться вон у той полочки ... тапочки для гостей стоят возле печки ... одежду повесьте на плечики в шкафу ...

Пока ошеломленные Серый и Гандоха неловко и торопливо разувались и раздевались, Исаак Израилевич быстро навел на столе порядок – аккуратно убрал письменные принадлежности, бумаги и книги.

– Ну-с, Сережа … как я слышал, Вы ловите Козлокопыта? – светским тоном спросил он, когда гости робко присели на предложенные стулья.

– Это так ... Вы знаете, я специализируюсь на копытных млекопитающих ... Козлокопыта я ловлю уже второй год ... я оперативно слежу за прессой и ищу его следы по всей стране ... я укладывал шпалы в 50-ти градусный мороз на Индигирке, сторожил склады ГСМ в Приамурье, рабом собирал хлопчатник в Средней Азии ... только ради того, чтобы поймать его! ... я делал доклады на подпольных научных конференциях, используя снятые мною фотографии в качестве доказательств, но меня подняли на смех, обвинив в фальсификации, – Серый горько усмехнулся, – Единственный способ подтвердить мое открытие, это изловить Козлокопыта ... последний раз мне стало известно, что его видели в этом дачном райне ... поэтому я с моим старинным другом Антоном Вольдемаровичем (извините, что не представил сразу) организовали местных пролетариев в казачий отряд, якобы для охраны дачных участков ... сами понимаете, конспирация превыше всего ...

– Так Ваш друг, Антон Вольдемарович, тоже зоолог? – удивленно поднял косматые брови Исаак Израилевич, – А я, грешным делом, был убежден, что знаком со всеми сотрудниками в отделе покойного Авеля Лейзеровича.

– Отнюдь, – с достоинством подал голос Гандоха, – Я социолог, в настоящее время пишу монографию “Теория социального рэкета. Взгляд со дна”. Уважаевый Сергей Илларионович своими любезными беседами весьма помогает мне в работе. А я, соответственно, в меру своих скромных сил помогаю ему ловить Козлокопыта.

– Понятно ... а скажите, Сережа, – Исаак Израилевич осторожно подбирал слова, – Ваш научный руководитель дал добро на продолжение исследований?

– Нет. К моему величайшему недоумению и сожалению, Макар Кузмич был категорически против разработки этой темы. У нас даже вышел небольшой конфликт, и он грозился “отлучить” меня от кафедры. Более того, он был первым, кто обвинил меня в фальсификации фотографий, – Серый тяжело вздохнул, – Такого предательства и удара в спину от своего Учителя я не ожидал ... Но я не сдамся! Я поймаю Козлокопыта!

– Ах, Сережа, Сережа ... что Вы можете знать о предательстве, в Ваши-то годы ... но выслушайте меня очень внимательно, – Исаак Израилевич с отеческой нежностью посмотрел на Серого, непокорно вздернувшего вихрастую голову, – И Вы послушайте, дорогой Антон Вольдемарович ... я отлично понимаю Ваши чувства ... когда маститые пузатые академики на закате лет пишут мемуары, они с ностальгией вспоминают не вручение Нобелевских премий ... нет ... они вспоминают именно это чувство, которое нельзя передать словами, лучше готорого нет ничего в этой бренной жизни ... оно недоступно обывателю, но знакомо каждому настоящему ученому ... когда наперекор всему, под ядовитые насмешки скептиков, ты с хрипом в легких несешься за своим “козлокопытом”, в яростной сумашедшей надежде поймать его за хвост на очередном повороте ... и не важно, поймаешь ты его или нет, такие мгновения не забываются никогда ... да-с ... но сейчас не тот случай ... просто поверьте на слово старому, немощному, выжившему из ума диссиденту, пострадавшему при всех режимах ... закройте эту тему ...

– Так Вы тоже верите в его существование?! – с блеском в глазах спросил Серый.

– Не важно, во что я верю, – уклончиво ответил Исаак Израилевич и твердо добавил, – Просто оставьте Козлокопыта в покое, прошу Вас.

– Э-э-э, Исаак Израилевич, – нарушил неловкую паузу Гандоха, – Простите великодушно за бестактный вопрос. Что Вы делаете здесь, в этом разрушенном доме?

– Этот моя законная собственность, – с веселым удивлением ответил Исаак Израилевич.

– Это Ваш дом?! – в один голос выдохнули Серый и Гандоха, – Но как такое возможно?!

– Невероятно, но факт! Я получил участок земли и дом от Дальневосточного Отделения РАН еще 30 лет назад ... тогда даже самые мрачные фантасты-антиутописты в горячечном бреду не могли представить себе Полный Пи ... все эти годы я много путешествовал, занимался научной работой, и, как видите, совершенно запустил усадьбу ... в итоге она пришла в кошмарный упадок, но именно это и спасло ее от конфискации ... подонки-оценщики из жилищного фонда нашли ее никуда не годной и оставили ее мне – нет воды, нет подъездных путей, дрянная почва ... короче, коттедж очередного нуворша тут строить нерентабельно ... однако, они не знали об этом подвальном этаже, в котором я сохранил островок прежней жизни ... очень удобно – я живу здесь, хожу пешком до заброшенного зернохранилища, где собираются на лекции по психологии мои студенты и аспиранты ...

Серый и Гандоха слушали, затаив дыхание.

– Да-с, молодые люди, вот такие пироги с котятами ... Вы помните, какое было время? ... Полный Пи подкрался как бы внезапно, хотя аппроксимировался издалека по всем производным ... я много лет ожидал его приход как закономерный финал развала Союза ... государству дураков и мерзавцев не нужна наука, им нужна Великая Труба и торговые ларьки по всей стране ... Вы помните, как все начиналось? ... сначала были отменено санаторно-курортное лечение для ученых, потом прочие льготы, и без того мизерная зарплата была урезана вдвое ... вся наука оказалась в унизительном положении ... но оставалось самое главное, то, что не давало покоя проходимцам у власти – накопленные несколькими поколениями советских ученых материальные ценности, общественные и частные ... в итоге президент-марионетка подписал указ о роспуске Академии Наук ... всего-то было нужно – пятеро продажных академиков и членкорров ... к слову, этим летом я лично казнил двоих предателей, приведя в исполнение коллегиальный приговор Сумеречного Президиу...

Исаак Израилевич вдруг осекся на полуслове и заерзал на стуле.

– Э-э-э ... хм ... да, то были самые страшные дни моей жизни, да и в Вашей, я думаю, тоже ... все недвижимое имущество РАН было экспроприировано ... научные корпуса отданы под торговые бутики ... десятки тысяч научных работников выброшены на улицу из своих квартир ... вся интеллектуальная элита огромной страны в одночасье превратилась в бомжей ... дольше всех держался СО РАН, но и эта цитадель пала под ударами варваров, и вой нечестивых шакалов раздался под древними священными сводами ... Михаил Васильевич Ломоносов не раз перевернулся в гробу ...

Гандоха тяжело вздохнул. Речь Исаака Израилевича бередила давно затянувшиеся раны.

– Вы помните, что было потом, особенно когда начались открытые гонения? ... массовое оболвание в школах и в тех вертепах, которые продолжают глумливо именоваться “университетами” ... уголовное наказание за ведение любой “незаконной” научной и образовательной деятельности ... скольких людей