Я за тебя молиться стану,(с)
Чтоб не забыл пути земного…

Спивается Андрюха. Не просто спивается, но по тихоньку, исподволь теряет человеческий облик. Давненько уже его кляча-жизнь, гремя костями кинулась под уклон. Жена, дочь- малявка, работа. Всё это пока ещё есть, а вроде уже и в прошлом. Трезвый понимает своим воспалённым умом, что долго это продолжаться не может, но наряду со здравым смыслом, в башке рвёт на груди тельняшку мысль, - где вмазать? У кого перехватиться до зарплаты?

В детстве была у него погоняла «Шаньга». Морда здоровенная, своих годков любого в плечах шире, под метр девяносто росту и такие мотовилы, в пору подковы гнуть. А рожа как у дауна, всегда в улыбке и всегда светится. Шаньгой звали, а ещё Красно солнышко.

Вечером звонок по телефону. Сосед Юрка, начальник районного вытрезвителя.
- Владимирыч привет! У тебя брат Андрей Владимирович есть?
- Привет Юра. Да где то был такой родственник. Маленький, дохленький, на Вицина похож.
- А нее, это не твой наверное. Тут понимаешь у меня в гадюшнике жилец с полчаса назад подселился. Здоровый как шкаф, буянит, требует позвонить начальнику трезвяка. Силы говорят неимоверной. Пытались мои с этим Гераклом совладать, так он в камере закрылся и ультиматум предъявил. Если говорит через полчаса не позвонят Начальнику, то он повесится.

- Юра, у меня машина под окном стоит. Поехали прокатимся, поглядим на Шкафа твоего. Сдаётся мне, что это мой меньшой забавляется.
- Так ты же сказал, что маленький и дохленький?
- Да пошутил я Юра. Ну так чё, погнали?

Через десять минут подхожу к камере, в которой имеет честь временно прописаться мой брат Андрюха. Заглядываю в волчёк и вижу следующую картину.

Посреди камеры стоят в одних труселях человек пять алкашей. Один стоит на карачках на манер лошадки, а на нём восседает Андрей Владимирович собственной персоной. Те же что стоят в рядочек, робко и безысходно выводят известную с детства песню «По долинам и по взгорьям». Картинка конечно же волнующая, что и говорить. «Партизаны штурмуют Волочаевск »

Стучусь и на вопрос злодея кто там, называюсь. После секундной паузы дверь робко открывается. Вхожу. Это дерьмо тихонько, как мышенька сидит на кровати и глазки потупил долу. Ах ты мразь, ну держись.

Ох как я его бил, мудохал, чихвостил. Уронил на пол и стал затаптывать ногами. Останавливаться нельзя, смерти подобно. А вдруг опомнится да обратку даст. Менты вмешались, оттащили, а то затоптал бы наверное к едрене фене. На пару с Юркой погрузили это говно в мою тачку и домой.

Дома никого, жена с пацанятами у старой профуры гостят. Постелил я Андрюхе на полу, а ну как обоссытся. А утром соскочил ни свет ни заря, сбегал в лавку, купил минералки, кефиру. Поставил пельмени вариться и бужу меньшого.

Еле проснулся засранец. За башку хватается своими вёслами, раскачивается на стуле и стонет. – Ой сдохну я сегодня Женька, ой лихо мне. Похоже смерть моя подкралась. Сижу и думаю, а может зря я ему хотя бы пива не взял. Вдруг мотор крякнет? С другой стороны ну её на хрен, на опохмелялись. Потихоньку реанимирую это дерьмо и всё, ни капли в рот и тд. А братан ноет. – Ну Женька, ну дай похмелиться, ну хоть соточку плескани не жмоться. А я же когда не с будуна кремень! Так и не дал.

И вот же сука телефон не во время забрякал. Пока я с женой разборки наводил, пока сын младший мне пливет передавал, сбежала эта жопа. Только флакон минералки прихватил и в бега!

И это бы не прикол. На завтра у поросёнка этого день рождения, аж тридцать три года оболтусу исполняется. Ну что с тобой делать Андрюха, ума не приложу. Созваниваюсь с однокашником Лёхой. Алексей у нас не кто попало, он врач-нарколог. Договариваемся, что я всеми правдами и кривдами хотя бы четыре-пять дней придержу Андрюхину жабу, а после мы ему вшивочку забацаем, так называемую «эспераль».

На следующий день звоню невестке и интересуюсь, во сколько празднуем Андрюхины именины. А в ответ слышу: - Женечка, нету Андрюшки, умер. И рыдания…

Нашли Андрюху в его гараже угоревшим. Заведённая газель, на верстаке закуска немудрёная, пол флакона водки, да ещё порожняя рядом стоит. А посреди этого натюрморта лежит фотография из моего дембельского альбома с надписью: Мой самый любимый брат Женька.

Так вот и живу теперь гандоном, за стопец водки брата проебавшим. Порою так горько бывает, хоть стреляйся. Я же ему за отца и мать был. Слабым утешением является тот факт, что человек покинувший нас в свой день рождения, завершил земной круг полностью. Держать его бессмысленно и не безопасно, ибо здесь уже божий промысел. Эхх, атеизм мой злосчастный, а может ещё увидимся?!

udaff.com