Чем только не полон наш шар земной!(с)
Красот и богатств в нём не счесть. И всё же
Из всех драгоценностей под луной
Ну есть ли хоть что то любви дороже?!

Все мы чьи то дети, у каждого из нас были, либо всё ещё есть отцы и матери. И росли мы и мужали под более или менее бдительным присмотром своих предков. Но кроме ГОСТов и аксиом есть ещё и исключения, имя им - «дети понедельника».

Волей судеб и в силу служебной необходимости пришлось автору посетить детский дом. В любом случае понятие детский дом напрягает нас, удачных и зачатых по любви. Но сдесь ситуация несколько иная. Как выразилась золотопальцевая шахиня из службы опеки: - Вам предстоит познакомиться с лабораторией-кузницей «Юных академиков».

Далеко за городом, на самой вульгарной окраине нахожу искомое заведение. Мрачный двухэтажный бастион сталинской застройки поражает своей обшарпанностью и затрапезностью. Ну так не Рублёвка, опять же не педагогично детишек баловать.

Невольно вспоминаю здание краевой налоговой инспекции. Я сказал здание? Вишь ты как язык человеческий убог. Да нет уж, не здание. Дворец, чертог, храм! Гарун-аль-рашид, будьте любезны, пройдите пожалуйста на хуй!

Двухметровая каменная ограда увенчана по верху лохмотьями ржавой колючей проволоки. Прожектора закреплённые на покосившихся столбах. Сюда бы ещё вышку, а на вышку моего зама Славку с его необъятной как Отчизна рожей. Да чтобы в рогатой каске и с губной гармошкой.

Так и вижу своим серо-поэтическим веществом картину. Ночь, падающий снег, прожектор с жадной надеждой шарящий вдоль периметра, обязательный вой собак и над всем этим пейзажем народная фашистская мелодия, - ах мой милый Августин, всё пройдёт всё!

В воротах меня встречает мультипликиционная бабища в тулупе и валенках, с анекдотичным вопросом: - кто, куда, зачем? Невольно хочется сказать этой и.о. овчарки: - Да масленница я, за маслом! Пережимаю в себе приступ хохота и абсолютно трезвым голосом рапортую: - Доложите Альбине Кузьминишне, что прибыл Шон Коннэри эсквайр.

Баба с минуту плямкает оладьями губ, пытаясь своими кудымкарскими мозгозаменителями запомнить импортное фамилиё. И тут пендалем распахивается парадная дверь этого Майданека, на крылечко выпархивает, да да, именно выпархивает маленькая и щупленькая девочка-подросток лет сорокапяти.

С гестаповской привратницей происходит запредельная метаморфоза. Лицо её, бывшее по началу рожей, - преображается. На нём расцветает не приторная, но очень милая и обаятельнейшая улыбка. – А вот и Альбинушка наша, - говорит она с абсолютно искренней любовью и нежностью.

Девочкой-выпускницей пришла Альбина в это мрачное заведение, восторженной дурочкой комсомолочкой. Пришла для того, чтобы отогреть озябшие детские души, поделиться теплом своего сердца, хоть чем то заменить этим брошенным человечкам их родных матерей-мачех. Пришла, да так и осталась навсегда.

Альбина рассказывает:
Мы ведь с Петей, - это муж мой, всю жизнь, двадцать четыре года работаем в этом доме. Своих деток нет. В начале как то не планировали, а потом немножко поздно стало, да и не жалеем. Здесь нельзя своих детей иметь, сердца и любви не хватит.

В разговоре Альбина краснеет, волнуется, перескакивает с пятого на десятое. Вновь вспоминаю солнцеликую и богоподобную матрону из Опеки. Да уж, антагонизмы непримиримые, что и говорить.

А вы на деток моих, наших посмотрите. Вы такого ещё никогда не видели, это же люди будущего. Они же крохи мои всех на свете любят. У них просто не заложены в головушки такие чуства как злоба, ненависть, зависть.

За разговором входим в помещение игровой комнаты. Дети, а их примерно человек пятнадцать в возрасте от шести до десяти лет окружают нас. Вы видели когда нибудь в одном месте пятнадцать человек абсолютно похожих друг на друга? Вряд ли.

Альбина рассказывает как она бегает по властным кабинетам, как выбивает для дома и своих чад игрушки, одежду, продукты. Как ей отказывают, а она снова и снова стучится в кричащие роскошью и надменностью кабинеты.

Всё это у неё получается весело, с шуткой и прибауткой, но можно только представить на сколько ей тяжело. Как порой приходится унижаться и кланяться.

В течение всего разговора дети стоят вокруг нас и совершенно восторженными, наполненными какой то вселенской любовью глазами смотрят на маму-Альбину.

И тут я понимаю, а ведь это действительно мама. Нет, даже МАМА! Только так, только с большой буквы. И я, человек игнорирующий почти всё, что связано с этим словом,(есть причины) никогда не отмечающий 8 марта и выключающий TV заслышав поздравления в адрес матерей, - вдруг проникаюсь.

Как наитие, как озарение свыше приходит простая и очень тёплая мысль. А ведь только такой и должна быть мама. Доброй, всепрощающей и исключительно терпеливой, жертвенной и самой самой. Как же счастливы эти брошенные дети, что господь не оставил их своей милостью и послал им маму Альбину.

А ведь Вы Альбина Кузьминишна и меня воспитали. Заразили своим неистребимым энтузиазмом, любовью и сердечной добротой. Спасибо Вам за всё, живите долго мама Альбина!

Уезжаю совершенно размякший, с раскисшим сердцем и влажными глазами. В груди стоит тёплая и сладкая слеза. Так ли уж трудно убить тупого дракона?(эх Ланселоты с Горвелями) Настолько ли важно одолеть великана? Куда важнее вытащить человека из тёплого парного говна. Заставить встрепенуться, вспомнить о том, что он всё таки человек. В этом и заключается подвижничество, подвиг! Так может быть не красота, а любовь спасёт мир? Думаем!

udaff.com