Ежедневно вижу я это потерянное существо. Всегда в одно и тоже время выходит он на промысел. Я в полвосьмого на работу и этот тип за хлебом насущным. Целыми днями ползает он по моему очень маленькому посёлку. Постоянно вижу его то собирающим бутылки, то плющащим пивные банки. Изредка вижу, как этот муравей прёт, откуда-то огромную пачку картона. Санитар, мать его итить!
Грязный, нечёсаный, почти наверняка вшивый, с обгрызенными ногтями. Одежду назвать одеждой можно только лишь по определению, ибо всё же одевает. Грязь, рвань, вонь!

В обед иду домой перекусить, а этот «труженик» сидит возле подъезда и тоже перекусывает. На газете кусок дешёвой колбасы, флакончик стекломоя и пластиковая бутылка с водой. Не густо конечно, но ведь наестся и напьётся. А к вечеру насшибает ещё копеек, затарится сигаретами, дешёвым пойлом, немудрёной закусью и к себе, в люк.

Останавливаюсь и, здороваясь (я всегда здороваюсь) предлагаю ему шабашку. Убрать газон за домом. Оплата – кило колбасы и двухлитровый баллон пива. Надо сказать, что газон за зиму засран до состояния отчизны! Вечером при расчёте добавляю сверху пару пачек, каких то дешёвых сигарет с фильтром. Что характерно, бич попался с чуйством юмора. Берёт в руки мои дары-оплату и говорит с пафосом, которого я не ожидал. – Спасибо отец, век за тебя бога молить буду.

И вдруг меня осеняет! Большинство из нас, людей более или менее состоявшихся всю жизнь грызущих граниты наук, пашущих от зари и до зари, посещающих концертные залы и вернисажи, создающих семьи и материальные блага, мало, чем отличаемся от этого бомжа.
Он спит, и мы спим, он ест, и мы набиваем утробу, он бухает, и мы не дураки на досуге усугубить. А в конце, когда придёт время собирать камни, обоих нас, и бича и генерального директора закопает пьяный могильщик ржавой штыковой лопатой.

Так что же мы рвём жилы, ради какого высшего смысла? Ах, я запамятовал, мы же Человеки! А потому должны звучать гордо, не уподобляться, не сползать, не регрессировать! Быть может для самоуважения, а может статься всё-таки заложена в нас некая программа, которая и не даёт нам опускаться до скотства, заставляет вытирать жопу и чистить ботинки, стричь когти и менять трусы после бани.

Есть ещё один момент, быть может, это и есть откровение!? В отличие от нас, блестящих и ухоженных этот самый бич никогда не думает о таких неприятных вещах, как рентабельность и жизнеспособность фирмы, здоровье и достаток, завтрашний день и светлое будущее. Но самое главное, что в его заросшую, покрытую паршой и вшами голову никогда не придёт мысль о смерти, как таковой!

Ну, вот, казалось бы, всё по полочкам разложил, всё стыкуется и срастается, но! Но завтра с утра пораньше я встану, почищу зубы и умою еблет, почищу ботинки и попизжу на работу. Потому, что я до хуя кому нужен, потому, что без меня многое не срастётся и не зашевелится. Я выйду на улицу, закурю то сраное мальборо, которое почему-то люблю, а на другой стороне улицы из канализационного люка вылезет герой моего крео. Не торопясь, почешет сто лет не мытую жопу, закурит бычёк и попиздит на поиски стеклотары. Быть может, он увидит меня и не исключено что остатками своего отравленного бытовой химией мозга, что-то смекнёт. Покачает головой, ухмыльнётся и пойдёт дальше. Так, что же такое счастье? И кто из нас более счастлив, я или бомж? Затрудняюсь с ответом. Тупик!

ЗЫ. Сегодня утром отправил бригаду сантехников чистить канализационные колодцы. Возвращаются с диким матом и плевками. Оказывается, наш замечательный бомж ещё дня три назад решил прогулять работу, нахуярился и помер прямо у себя в «хоромах». По моему звонку приехали наши пацаны из райотдела милиции. Привезли с собой пару «суточников». Далее один из арестантов спустился в колодец, обвязал ноги покойного верёвкой и «хулиганы» матерясь и харкаясь, вытащили бедолагу на свет божий. Вытащили за ноги, на верёвке, кверху жопой. И тут я понял нахрена я хожу на работу, зачем я глажу рубашки и ношу с собой носовой платок. И всё, наверное, потому, что очень не хотелось бы закончить своё существование на этой земле, вот так, кверху жопой!

udaff.com