перед глазами опять всплыли размытые кадры, словно из старой кинохроники. Зачищенный 'по нетривиально жесткой схеме' объект. Самое яркое пятно на переднем плане – пылающий жирной резиновой копотью пикап. Его собратья, фогели и чингачгуки, со стеклянными и красными от усталости глазами, молча курящие в стороне. Визуальная память милосердно скрыла детали. Лишь из глубины двора слабым эхом слышались крики насилуемой 'крысихи'.

Алексей разобрал пистолет и, широко размахнувшись, далеко раскидал его части в разные стороны. Зашвырнул в канаву ключи от машины. В кармане зазвонил телефон. Он выхватил его, бросил на землю и злобно втоптал в чавкающую грязь.

– Канатики семенные он им перерезал ... ишь ты, подлюка какая ... а ты поползай пару месяцев на брюхе по холодным камням в горах, будут тебе и почки, и цистит, и простата размером с дыню, и бесплодие ... и на операцию коновалу деньги платить не придется ...

Он бормотал, размахивал руками, иногда что-то пронзительно выкрикивал низкому безразличному небу. Он брел прочь, сутулясь и спотыкаясь, в сторону шелестящей за лесом автотрассы, пока его фигура окончательно не растворилась в тумане.

В грязи продолжал надрываться телефон.

udaff.com