В середине неглубокого котлована горел чахлый костерок. Вокруг него неподвижно расположились трое мужчин. Двое из них были в одинаковых хаки, третий – в одеянии неопределенного покроя и цвета. Все трое были небриты, оборваны, грязны и измождены до крайней степени.

Один из сидящих, в камуфляже, вдруг вышел из оцепенения и начал раскачиваться из стороны в сторону. Слюна потекла по подбородку, потрескавшиеся губы невнятно залепетали детский стишок. В остекленевших глазах вновь вспыхнули искры. Его товарищ, сидевший напротив Проводника, молча достал пластиковый шприц из мятой походной аптечки и что-то вколол безумцу. Тот сразу успокоился и уронил голову на грудь.

– Он не дотянет до утра, – наблюдая за манипуляциями Солдата, бесстрастно произнес Проводник.

– Сам знаю, – Солдат злобно покосился на его обветренное лицо со стертыми чертами возраста и расы.

Некоторое время они сидели молча. Тишину нарушал лишь легкий треск костра и мерное дыхание ночного неба.

– Боже, когда же это все кончится ... когда я вернусь домой ... хочу домой ... домой, – забыв о Проводнике, вдруг забормотал Солдат, обхватил голову руками.

– Тебе здесь не нравится? – оживился Проводник.

Солдат, словно увидев впервые, ошеломленно уставился на него, – А как ты догадался, черт возьми? Кому здесь вообще может понравится, кроме таких нелюдей как ты?! ... Из всего нашего взвода в живых остался только я один, не считая него, – Солдат мотнул головой на пускающего пузыри сумашедшего, – Я уже потерял счет времени. Сколько дней, а может месяцев мы уже бредем по этой безумной равнине, теряя людей?! Я хочу вернуться, я не хочу сдохнуть тут!

– Ну а что ты будешь делать, когда вернешься? – устраиваясь поудобнее на плоских камнях, спросил Проводник. Он выглядел крайне заинтересованным.

– Что я буду делать? – Солдат опешил еще больше, – Да уж найду что! Вернусь домой, в свой город, женюсь на <...>

– Ну да, ну да, – нетерпеливо перебил его Проводник, – Настрогаешь детей, будешь водить раздолбанный пикап со всяким барахлом, или вкалывать на засранной заправке. На досуге хлестать дерьмовое бухло с корешами, резаться в покер по субботам, по-мелкому изменять жене и ...

– Да за кого ты меня принимаешь? Ты хочешь сказать, что я быдло, сраный реднек?! – Солдат сжал кулаки, – Да знаешь ли ты, урод, что меня дернули в армию со второго курса юрфака? Когда выберусь отсюда, мин.обороны оплатит мне стипендию, я восстановлюсь и ...

– Извини, если обидел, – примирительно поднял руки Проводник, – Но я имел в виду не это. Как бы попроще объяснить, – он замолчал, собираясь с мыслями, – То, что ты видел и пережил здесь, вряд ли видел и пережил кто-то еще из живущих в мире, верно? И ты никогда не сможешь этого забыть, так?

– Допустим, – нехотя процедил Солдат, – Хотел бы забыть, но не смогу. Не пойму, к чему ты клонишь. Ты имеешь в виду, я никому не смогу рассказать об этом? Облегчить душу, поделиться? Типа, государственная тайна и все такое?

– Да нет ... – с досадой поморщился Проводник, – Думаю, ваше правительство и не подумает скрывать «такое», и встречать тебя будут круче чем Гагарина. Ты впишешь свое имя в историю. И первое время ты будешь на седьмом небе от счастья. Столько внимания, и все бабы твои! Ты сможешь говорить все, что угодно. Но неважно даже, где и кому ты будешь впоследствии рассказывать свои истории – пьяной компании в дешевом кабаке, под их вопли и насмешки. Или затаившим дыхание журналистам на международной пресс-конференции, под всполохи вспышек. Это будет, в конце-концов, зависеть только от твоих личных амбиций и способностей. Важно другое. Ты будешь искренне стараться передать окружающим все как можно ярче и достовернее. Но многие вещи ты не сможешь описать. Никак. Тебя просто не поймут. Ни один человек, даже самый близкий. И это неумение объяснить, одиночество, стена непонимания и недоверия между тобой и всеми остальными будет постоянно расти и медленно убивать тебя. Кроме того, чем дольше ты будешь насиловать свою память, стараясь вспоминать все новые и новые детали, тем дальше от тебя будет отдаляться все это ... – Проводник развел руками, показывая вокруг.

Бескрайняя каменистая равнина. Темно-зеленое пульсирующее и дышащее небо, три луны на головой. Ручей, текущий вверх по склону котлована. Стадо слонов, неторопливо шагающих за линией горизонта на многокилометровых паучьих лапах. Парящие в пустоте странные здания; живописные полуразрушенные башни и шпили, увитые плющом и проросшие кустарником. Впереди – опирающиеся на многочисленные подпорки гиганские оплывшие конструкции, которым в человеческом языке нет названия.

– А самое главное, оказавшись дома, ты НИКОГДА больше не сможешь вернуться сюда. Ты это понимаешь? Ты будешь жить спокойной счастливой жизнью, сделаешь карьеру, даже, может быть, сколотишь капитал на своих воспоминаниях. Но неважно, как высоко ты поднимешься, в один прекрасный день ты вдруг поймешь. Что именно ЭТО жуткое время и было самым лучшим, самым главным в твоей жизни ... Необъяснимое и Неведомое, к которому тебе посчастливилось прикоснулся, нервное и физическое истощение, разорванный в клочья здравый смысл ... ты поймешь, что твой звездный час был именно здесь, и что он никогда больше не повторится.

Проводник усмехнулся.

– Помнится, ты спрашивал, кто я. Откуда я взялся, и кто мы, Проводники. Биологически мы такие же люди или нет? Ты будешь удивлен, но вы далеко не первая экспедиция в этих краях ... ученые, военные ... самые разные люди из самых разных стран, независимо друг от друга, прорывались сюда, искренне считая именно себя первопроходцами.

– Так мы не первые? Так я и знал ... я чувствовал ... и что с ними стало? – хриплым от волнения голосом спросил Солдат. Он незаметно подтянул за ремень лежащий сзади обшарпанный автомат, – Они все погибли? Вы их убили?

– Нет, – грустно улыбнулся Проводник, – Конец пути действительно существует, мы достигнем его завтра. Ты почти у финиша, и твои испытания уже закончились ... Верно, очень многие шли этой же дорогой до тебя. И большинство из них сошло с ума и погибло. И большинство тех, кто придет после тебя, тоже сойдет с ума и погибнет. Только немногие, такие как ты, до сих пор добирались до вершины. И будут добираться.

– Что с ними стало потом? – угрожающе повторил Солдат. – С этими немногими?

Проводник медлил с ответом и изучающе всматривался в напряженное лицо Солдата.

– Они все остались здесь. Все до единого. По своей воле. Это невероятное место изменило их, и перевесило на чаше весов все – жажду славы и богатства, военную присягу, научный долг, верность семье, любовь к близким, тоску по родине. Ни один не смог вернуться в нормальный мир. Именно поэтому «нормальный мир» до сих пор ничего толком не знает об этом месте, и продолжает посылать экспедицию за экспедицией, тщетно надеясь хотя бы на крупицу информации.

Проводник еще раз пристально глянул на Солдата и тихо продолжал,

– Они все решили остаться здесь. Одного из них ты видишь прямо перед собой. Да, это мы, Проводники,