Пахло бергамотом, яблоками и закатом.
Сидели втроем на кухне, четвертый уехал куда-то.
Листали молча газеты, из-под очков глядели.
И так тянулись минуты, годы неслышно летели.
И тут приехал четвертый, ввалился морозным вихрем.
И на щеках снежинки, искрились и ярко вспыхивали.
Поставил на стол нектара, нарезал крупно сулгуни.
И сразу повеселели. И выдохнули, и вдохнули.
А могли бы переругаться, заплесневеть от скуки.
Сидели бы тихо рядом - ворчливые, мрачные суки.
А нужно просто четвертого, которого долго не видели.
Чтобы налил всем поровну, и никого не обидел...
* * *
А знаешь, я ведь выдумал тебя случайно!
В июле, тихим теплым вечером.
От грусти, горя и отчаянья.
Среди цветов и черной Вечности.
Из лепестков, табачных запахов,
Из ветра свиста и кружения,
Из крыльев журавлиных взмахов,
Из тихого вина брожения.
Сидел с палитрою на крыше,
И краски мягко клал на небо,
И смех твой тихий ясно слышал,
С тобою был, хотя и не был.
И рисовал ультрамарином,
И охрой выделял детали.
Стихи читал, светло и длинно.
И зорко вглядывался в дали.
И добавлял в рисунок вишни,
И соловья ночные трели.
Но снова ничего не вышло,
Ты различима еле-еле.
И я в тоске кидался кистью,
И с краской ссорился неверной,
И приводил в порядок мысли,
И мрачно хмурился, наверно.
И ночь, взирая на мученья,
Портрет закончила печально,
И, без испуга и сомненья,
Нас тихо подтолкнула к спальне.

udaff.com