Одному мальчику в детстве всё запрещали: в носу не ковыряй, а то палец сломаешь, рожи не корчи, а то таким и останешься, письку не дергай — волосы на руках вырастут, к девочкам в трусы не лезь — обожжешься кипятком. Вот он всему этому верил и потому никогда письку в руки не брал, даже когда писал, рож не корчил, в нос тоже не лазил, а к девочкам в трусы — так и подавно… Там же кипяток! Ну его нафиг… И вот вырос он, и пришла ему пора жениться. А он так боялся обжечься, что до свадьбы даже к невесте не прикасался, и вообще с ужасом думал о том, что рано или поздно ему придётся разделить с ней ложе. И что вы думаете? Наступает первая брачная ночь, а у чувака руки дрожат, ноги подгибаются. Ложится он на кровать и к жене ползет, а самого ломает, колотит как припадочного. Колени трясутся, челюсть прыгает, пальцы ходуном ходят, сиськи жениной в руках не удержит — ну хоть плачь, неохота ему половой член в кипяток окунать. Как подумает об этом, так сразу зубы стучат, руки трясутся как у паркинсониста... И волосы дыбом. Страшно чуваку; ведь говорила же мама в детстве — нельзя! нельзя! Пытается он жене это дрожащим голосом объяснить. А жена, видя такое, кричит: «Не уйдешь, подлец, сволочь, тварь дрожащая, ебала я твою сраную мамашу», хватает его за яйца и к пизде тянет изо всех сил… А у него дыхания уж нет, челюсть отвисла, глаза закатываются…

Короче, мораль басни в том, что чувак всё-таки обварил себе хуй. Подвели дрожащие уставшие руки, когда утром нёс жене в постель кофе… А всё потому, что мамы никогда не ошибаются.



* * *



— Следующий! Здравствуйте, садитесь. Итак, гражданин Полухин, вот ваша медицинская карта. А вот пачка жалоб от других заключенных — видите, сколько их? Хотя ладно, это лишнее. Уберем субъективизм, будем опираться лишь на медицинские факты… Так вот, Валерий Иванович Полухин, он же Крокодил… согласно результатам последнего психотестирования, вы без раздумий можете избить до полусмерти того, кто хоть слегка испортил вам настроение. Это так?

— Беспизды.

— Без мата, пожалуйста.

— Да хули тут такого, ёпта…

— Полухин, вы пьяны, что ли?

— Ну ёпт, ну конины с мужиками ёбнули, хули-то…

— Ладно, вернемся к теме разговора. Иными словами, вы готовы в сердцах пнуть ногой даже умирающего человека, сбитого машиной на ваших глазах?

— Ну бля, нет, конечно. Кто вам сказал, что мне такая хуйня способна настроение испортить? Я ебу, пиздец, в натуре…

— Даже так?

— Ну бля! Мне все эти трупы похуй абсолютно. Это ж наоборот, пиздато, если кого-то ни с хуя ебануло! Я веселюсь — одним мудаком на свете меньше… Гагагагага…

— Ну что ж, спасибо за откровенность. Можете идти, Полухин. Я распоряжусь, чтобы вас перевели в цех прессов, там каждый день машины какого-нибудь пьяного мудака в кашу перемалывают… И доброго вам настроения!

— Шшшоооаа?…

— Следующий!



* * *



Один чувак пришел домой раньше времени, а в комнате жена у депутата хуй сосёт. Ну, чувак был деликатный, он в щелочку посмотрел и решил, что просто не в ту квартиру попал, вышел — так и есть, этажом ошибся. Приходит он на свой этаж, открывает дверь, смеётся, начинает с порога про этот казус рассказать, заходит в комнату, а там жену негр в жопу ебёт. Посерел чувак, но виду не подал. Спокойно, думает, в сумерках чего только не напутаешь. Спустился на лифте, вышел, посидел на лавочке, смотрит по сторонам, а двор какой-то не такой… тьфу ты, ёб твою! — оказалось, дома перепутал. Сверился по номерам, поскакал домой, смех его душит. Но на всякий случай дрын заготовил: мало ли чего, вдруг пригодится… Врывается чувак в квартиру — пусто! Бежит на кухню — пусто! В туалете — пусто! И в шкафу тоже пусто. Вздохнул чувак, вышел на площадку и выкинул дрын в мусоропровод. Так и не удалось поймать жену с поличным. А хуйли я ждал-то, думает, если она от меня ещё осенью ушла…

Разделся он, кота покормил, вышел на балкон покурить, а там Борис Моисеев стоит голый и его жене в рот срёт.

Тут чувак и ебанулся.



* * *



— Дорогие мои старики, дайте я вас сейчас расцелую…

— Пошел на хуй, геронтофил. Мы, старики, только друг с другом ебемся. С пионерами — ни-ни!

— Почему же?

— Грех. И вообще, дети — это хуйня. Жаль, в наше время презервативов на всех не хватило.

— Бля, оборзели, что ли?.. Да ебал я вас…

— Хе-хе… неужели?

— Ну, то есть, срал я на вас!

— Говна не хватит. Мал ещё.

— Блядь… Ну тогда — чхал я на вас, старики ебаные! Вот вам: апч-хуй! Апч-хуй! Апч-хуй!

— О, другое дело! Будь здоров!

— Всегда здоров!



* * *



Один чувак любил чесать себе подмышки. Чесался просто постоянно, даже когда ебался или выступал по телевиденью. А одна девушка часто чесала себе манду, и делала это сапожной щеткой. Они не знали друг друга и чесались каждый по отдельности. Потом в один прекрасный день они вдруг встретились на большой дороге. И умерли. И их похоронили каждого в своей позе — его с рулем самосвала на яйцах, её — с велосипедным седлом в пизде. Расследование ничего не дало, никто так и не понял сути, но я-то знаю, в чем дело… Короче, они оба в тот день наверняка пили воду из-под крана. Ахтунг, эта вода опасна!



* * *



— Да.

— Алё, Валера дома?

— А… Вы ошиблись номером.

— Да как это ошиблись?

— Ну… вот так.

— Гы, Валер, я тебя тоже сразу узнал. Сука ты такая, гыгыгы…

— Да нет тут Валеры. И вообще-то сейчас, на минуточку, два часа ночи.

— Да, да, я так и понял. Бля, ха-ха… Ну, рассказывай.

— Что рассказывать?

— Ну, чего у тебя нового, там, хуё-моё…

— Но я не Валера.

— Да похуй…

— Что значит.. э... похуй?

— Не пизди, нах. Похуй — это похуй. Я от фонаря номер набрал. Надо будет — повторю. На какой-то раз ты точно будешь Валерой.

— Нну… логично. Так что, теперь ты снова звонить будешь?

— Конечно. Я тебе каждые пять минут звоню, а ты морозишься, голоса пародируешь, гы-гы. Молодец. Ладно, хорош пиздеть. Сиди, Валера, жди звонка. Я пойду поссу и ещё перезвоню. Отбой.

— Угу. Буду ждать всю ночь! А ты… ты иди нахуй, пьяное уёбище. Я твою маму ебал.

— Чоооо?

— Хуй через плечо! Попробуй теперь вспомнить мой номер! Спокойной ночи, пидарас.



* * *



Одна старушка много пила. У неё была маленькая пенсия, зато в подвале, где она жила, имелся большой водопроводный кран, и она ежедневно хлебала воду, изредка закусывая её хлебом. Когда пенсию урезали, старушке пришлось ужесточить свою диету. По прошествии времени она стала опухать, вместо жира у неё под кожей колыхалась вода, на солнце кожа просвечивала, и там, в глубине слабо светились белые, словно восковые кости. Старушка была подслеповата и этого не замечала, зато замечала другое: сквозь толщу не очень чистой воды, заменившей ей стекловидное тело в глазах, солнце выглядело мутным туманным диском, поэтому старушка, боясь сырости, постоянно ходила в дождевике. Потом под кожей проступили зеленой порослью водоросли, завелись головастики, а чуть позже — и мальки. Один из соседских мальчиков