Он первым услышал шаги за спиной. Быстро оглянулся. Два, нет, три человека - неясные силуэты в арке. Легкий озноб пробежал по позвоночнику. Точно. Смотрят в спину. Бля…
Катенька безмятежно семенила рядом, висела на руке, что-то трещала.
-- А ей и говорю: девушка может позволить…
Блин, помолчала бы… Он прислушался - как там эти трое? Может, пронесет?
Катенька раздражала. Весь вечер раздражала. Трахнуть бы ее, но девочка, кажется, из этих, приличных. Как минимум три вечера пустого трепа, потом можно руку на коленку в темноте кинотеатра положить, потом - поцелуй на прощанье, а губы наверняка будут плотно сжаты, и вид такой, как будто она ему девственность отдает, потом - постель, она - бревно-бревном, и, при самом плохом раскладе, неизбежный на утро вопрос: "Ты будешь меня после этого уважать?" Последний раз он так попался два года назад. Ну надо же было опять вляпаться… Повелся на попку в мини-юбке и отсутствие лифчика. Динамо…
Шаги за спиной приближались. Катенька ничего не слышала, и шаг ускорять не собиралась, хотя он почти тянул ее за руку. Они вошли во двор. Бля… Если бы двор - задворки какие-то, гаражи и детская площадка. И на площадке - ни одного алкаша. Вообще никого. Куда эта курица его завела?
Катенька внезапно остановилась, развернулась и очень некстати повисла у него на шее. Мать твою, ну конечно, четвертый вечер.
Трое ввалились во двор следом за ними.
-- Парень, не будь жадным, поделись девочкой.
Голос с легкой ленцой, в фигуре - нехорошая такая расслабленность.
Катенька с визгом отскочила и спряталась у него за спиной.
Он постарался, чтобы голос звучал спокойно:
-- Мужики, я не жадный, но вот девочка будет против.
-- А мы ее уговорим, -- раздался другой голос из-за спины, и тут же - Катенькин визг.
Он оглянулся. За спиной неизвестно откуда оказалось еще трое, и двое уже держали Катеньку за руки. То есть шестеро - на него одного. Бля…
Зря он оглянулся - удар куда-то в район печени обжег внутренности, он согнулся, и тут же получил удар по голове. В глазах вспыхнула молния, все поплыло, и накатила какая-то звенящая темнота… Последнее, что он услышал, был чей-то удивленный голос:
-- Блин, старая знакомая!
…Он не знал, сколько провалялся без сознания. Голова раскалывалась от боли, болело все тело - ногами били, что ли? Приоткрыл глаза, пока они привыкали к темноте, попытался сообразить, где лежит. Похоже, что на песке. Песочница? Откуда-то сбоку доносилось пыхтение и голос, кажется, того, второго:
-- Ну, ты, блин, гоблин! Кончай, сваливать пора…
-- Еби себя в рот, кончу - свалим.
Пятеро стояли к нему спиной, у одного были приспущены штаны, а плечи странно дергались. Дрочит…
-- Пацаны, Васька на самообслуживание перешел… Он после нас брезгует…
-- А мне ее сифак даже даром не нужен, - сдавленным голосом произнес, тот, кого назвали Васькой.
В голове шумело. Он почувствовал приступ тошноты и понимая, что делает что-то не то, приподнялся. Его тут же стошнило, во рту стало кисло, но звон в ушах исчез.
Один из них оглянулся.
-- О, клиент очухался!
Все, кроме Васьки, повернулись к нему.
Двое тут же подошли, подхватили и поволокли к скамейке на краю площадки. На скамейке сидел тот, первый, Катенька стояла перед ним на коленях и сосала. Юбки на ней не было, блузка разодрана, и маленькая грудь колыхалась в ритм ее движениям. Рука первого лежала на светлых Катенькиных волосах, задавая этот самый ритм. Глаза у него были полуприкрыты, нижняя губа закушена. Он застонал:
-- Пиздец…
Катенька закашлялась, но тот с силой удержал ее голову.
-- Глотай, сука…
Наконец, отпустил. Катенька поднялась.
Вроде, цела… Несколько царапин на плечах, но крови не видно. Он попытался вырваться, но двое державших только сильнее сжали предплечья. Ноги у него дрожали, один глаз явно заплыл. В ушах опять начал нарастать звон.
-- Мальчики, а бабки?
-- С кавалера своего возьмешь. Васька, верни лопатник.
-- Да ты, Санечка, джентельмен…
Те двое, что держали его, разом отпустили руки. Он с трудом удержался на ногах. Один из них почти дружески похлопал по плечу:
-- Извини мужик, погорячились.
Шесть теней исчезли в арке.
Катенька неторопливо нагнулась, подняла юбку, натянула ее.
-- Живой? Мобилу дай.
Он, ничего не понимая, послушно нашарил в кармане мобильный, механически удивился, что тот цел, протянул ей.
Катенька набрала какой-то номер:
-- Джокер, это Катрин. Заедешь за мной. Да, возле дома… И позвони Айболиту, потом к нему поедем, мне профилактику уколоть надо. Что случилось? Изнасиловали, блин! Слушай, кончай ржать! У меня выходной! Если бы менты… Санькины отморозки… Этот? - Катенька посмотрела в его сторону. - Отрубился с одного удара, не уберег девушку, козел… Ну и что я с них возьму, носки их драные?.. Но бабки будут. Твоя помощь нужна. Хватит трепаться, чтобы через десять минут был здесь.
Он пытался что-то понять, но шум в голове очень мешал.
-- Сигареты дай.
Он поискал глазами пиджак. Тот валялся на скамейке, на пиджаке лежал бумажник. Катенька проследила за его взглядом.
-- Не дергайся, я сама.
Взяла бумажник, положила себе на колени. Быстро обшарила карманы, выложила паспорт, ключи, зажигалку и мятую пачку сигарет. Вынула одну, закурила. Протянула сигарету ему.
-- Подержи.
Открыла кошелек, вытащила триста баксов, которые он брал с собой, быстро пересчитала рубли.
-- Негусто.
Он, наконец, смог разлепить губы. Криво улыбнулся:
-- Так ты…
Она со странным сожалением посмотрела на него.
-- Типа того. Чего смотришь? - Вздохнула. - Захотела, блин, девочка, красивого романа… Говорил же Джокер: не жили богато - нехуй начинать…
Забрала у него сигарету. Он обессилено опустился рядом на скамейку. Сквозь шум в голове доносился деловитый Катенькин голос:
-- Так… По пятьдесят баксов с носа - это триста. Блузка там, моральный ущерб… Джокеру за вызов… Коленки в кино тер? Тер. Итого, пятьсот. С тебя еще двести. Дома деньги есть? Вот и славненько.
В арку въехала машина, несколько раз мигнула фарами. Катенька поднялась со скамейки.
-- Вставай, кавалер. К тебе домой поедем. - Ухмыльнулась. -- С мамой знакомиться.

udaff.com