— Или ты просто глухой? Я же сказала — оставь меня в покое... — Я снова попыталась вырваться. — Да отпусти ты, дурак!.. Я сейчас кричать начну!

— Ну уж нет! — Сергей вцепился еще крепче. — Без прощального поцелуя я никуда не пойду.

Я сделала глубокий вдох и со свистом выпустила воздух, заставив челку взлететь и опуститься.

— Ну, вот что. Не хотела говорить, а теперь скажу. Сам напросился. У меня СПИД, Сережа.

Поскольку Сергей молчал, я зачем-то добавила:

— Это болезнь такая.

— Что? — Мигнув, он медленно отшатнулся и зачем-то посмотрел на свои руки. — Это что, шутка?

— СПИИИИД. Плохо слышал? — Не глядя на него, я тряхнула затекшими плечами и выудила из сумочки сигареты. — Всё. Конец разговора. Беги теперь в аптеку...

— Какую еще аптеку… — Сергей захлопал ресницами. — Ты чо гонишь… Какую аптеку, блядь… Слышь… это… ты погоди…

— …хотя, возможно, с тобой еще всё будет в порядке. Возможно. Благодари бога, что я тебе так и не дала!

Рот его уродливо перекосился, глаза вылезли из орбит.

— Сука! Сука ты! Пизда ебаная! — он оттолкнул меня и бросился прочь, не разбирая дороги.

Сигареты веером выскочили из пачки, несколько просыпалось на асфальт. Я растерла их

ногой, подобрала откатившуюся зажигалку и пошла дальше.

Даже немного жаль, что Сергей так быстро убежал. Я бы не отказала себе в удовольствии

сказать ему напоследок: «Может и ебаная, да не тобой, Сережа... Не тобой. И это радует».

За стадионом маячил пустырь. Последние лет двадцать местные жители сбрасывали здесь

мусор. Во все месяцы кроме зимних смрад стоял необычайный, а днем еще и роились мухи. Одним словом, свалка-помойка.

Обычно я шла в обход, но сегодня решила срезать дорогу. Тяжесть внизу живота

давила все явственней. Нет, пожалуй, до дома мне не дойти.

Я закурила, задумавшись. Спрятала пачку в сумочку. А, ну их всех в жопу! Схожу на

пустыре. Самое место.

Свалка надвинулась, стало темней. Дождавшись, когда меня плотно обступят груды мусора и чахлые деревца, я остановилась, задрала подол и лихорадочно принялась стаскивать трусики. В небе по одной гасли закрываемые облаками звезды.

Едва жухлую траву оросили первые капли, из темноты вынырнули четыре дышащие

перегаром фигуры. Луч фонарика ударил в глаза, ослепил.

Удар в живот, потеря дыхания.

— Только попробуй заорать или укусить.

Зажав мне рот, поволокли вглубь мусорных развалов. В темноту, разрезаемую лучом.

Переговаривались между собой.

— Тихо, бля…

— Вот, тут сухо. Давай сюда. Воха — первый…

Луч снова хлестнул по глазам, оставив на сетчатке серые плавающие пятна. Я зажмурилась.

— Ну что, сразу дашь? — спросил один голос.

— Или после того, как отпиздим? — глумливо хохотнул второй.

Третий, державший меня сзади, просто сунул руку под юбку и, зацепив пальцем за резинку стрингеров, рывком разорвал их — в промежности больно резануло. Дышать было трудно. Шею перехватывал борцовский локоть.

— Чуваки, бля, она мокрая уже! — довольно сообщили над моим ухом.

— Чо, правда? — ходил кругами четвертый. Голос его был радостен. — Чо, бля, уже кайф, ловит? А, бляяя, сука! Блядь ебаная!

Он подскочил поближе и схватил меня за грудь.

Воха оттолкнул его:

— Пошли нахуй, моя идея была! Успеешь…

Я слабо пискнула. По ноге потекла горячая струйка.

Обладатель борцовских бицепсов дернулся.

— Бля, обоссалась!

— Фу, бля...

— Вот-те и мокрая!

— Сука, на меня попало! Еб-бать...

Локоть быстро разжался. Воздух со свистом и болью ворвался в легкие. Ноги подогнулись, я с сипением опустилась на землю. Мрак вокруг резко сгустился — то ли из-за недостатка кислорода в легких, то ли оттого, что луна зашла за тучи.

Я мучительно мотала головой. Во рту разливался медный привкус. Предметы плыли.

Они разглядывали меня. Луч ползал по земле, по моей согнутой спине, по их ботинкам и штанинам. Один в ожидании своей очереди уже успел спустить джинсы.

Трусов он не носил.

— А что — так даже интересней... — с надеждой сказал он. — А?

Кто-то из насильников оскорбился:

— Да иди в пень!..

— Сам ссаки нюхай…

Член у этого козла бугрился какими-то вздутиями. Наверно, на зоне шариков себе туда напихал. Помню, читала о таких идиотах у какого-то детективщика…

— Нравится? — он болтанул своим хозяйством, на которое Воха направил фонарик. — Ну так возьми в рот, красавица!

Все, заржали, и Воха в том числе.

Я тоже вдруг улыбнулась.

— Слышьте. Вы мне ничего не сделаете.

— Закрой рот, бля. Еще как сделаем, — отозвался один, блеснув из темноты железным зубом. Еще один взялся за ширинку и демонстративно вжикнул молнией:

— Щас, бля. Рот, блядь, открывай.

— Так открыть или закрыть? — Я посмотрела на факелоносца Воху снизу вверх. — Вы же пожалеете…

— С чего ты взяла?

— С того. Вы в курсе, мальчики, что я больна СПИДом?

Фонарик в Вохиной руке нерешительно дернулся. Почти одновременно дернулся огонек сигареты стоящего рядом. Жаль, в темноте я не видела их глаз. Только силуэты.

— Блядь! Пиздишь, сука! — в истерике взвизгнул тот, который хватал меня за грудь.

— Вам справку показать? — я поднялась с колен и повернулась к Вохе. Он отступил. Остальные тоже напряглись, разом потеряв самоуверенность. Разрыватель трусов суетливо вытирал ладонь об штаны.

— Да пиздит она!

Луна медленно выходила из-за туч.

Я улыбалась, водя по их лицам взглядом, словно мокрой тряпкой.

— А вы проверьте!

— У меня гондоны есть, — предложил доселе молчавший третий.

— Они не помогают, — мрачно буркнул Воха.

Они помолчали.

Потом Воха в последний раз ослепил меня фонариком.

— Ладно, сука. Считай, что тебе повезло.

— Чо, так и отпустим? — брякая пряжкой, четвертый разочарованно застегивал штаны.

— Да ну её на хуй, эту спидозницу. От греха подальше.

Послышался смачный плевок, по моей щеке расползлись горячие Вохины сопли. В повисшей тишине нервно и недовольно вжикнул закрываемый зиппер. Потом чьи-то руки грубо развернули меня лицом к сельскому сектору и толкнули.

— Иди отсюда, сука! Попадешься — убьем нахуй.

Я пошла, не оглядываясь, хотя мне было в другую сторону. Ветер донес из-за спины слова: «Она на меня нассала, блядь. Надо было ей самой в рожу нассать…»

Хмель полностью выветрился, стало холодно. Трава была мокрой от росы. Отыскав в сумочке одноразовую салфетку «Клинекс», я вытирала ею щеку. Светила луна.

На правой ноге моталось что-то белое, щекотало щиколотку. Трусики. Видимо, зацепились за пряжку туфли, когда падали. Я махнула ногой — раз, другой, третий. Белый лоскут улетел в кусты.

Дальше деревья сгустились, дорога совершенно испортилась. Я шагала вдоль железной оградки. Внезапно остановилась, осознав, куда забралась. Подумала несколько секунд. Снова пошла.

Чего уж там. С некоторых пор я перестала бояться кладбищ, тем более старых.

Лунный диск перерезало темное перистое облачко. В сумраке какая-то тень перемахнула через ограду. Я остановилась.