назад они с приятелями ездили в Запорожье на казачий остров Хортица, который тамошние скалолазы облюбовали для прыжков на резинке. Называлась забава «банджи-джампинг». На прыжки с моста была предварительная запись, но ветер в тот день дул так неистово, что некоторые «джамперы» из набранной группы отказались прыгать. Набравшись наглости, Сергей попросился прыгнуть за кого-нибудь из них, и ему позволили. Он помнил, как его шатало и раскачивало потоками воздуха, а он сидел на перилах, смотрел вниз и всё не решался шагнуть вперед. Приятели стояли сзади и обзывали его самоубийцей, и «банджи-джамперы» шикали на них, потому что нельзя пугать того, кто прыгает, — это, блин, и ребенок знает, возмущенно говорили они.

На деле всё оказалось не так уж страшно. В свободном полете он не закричал от страха и не обделался, и в целом ему даже понравилось, хотя и вызвал легкое разочарование тот факт, что хваленое ощущение ничем не сдерживаемого падения длилось не дольше, чем самый заурядный оргазм. И еще он запомнил слова рыжего инструктора, закреплявшего на нем карабины, подсоединенные к двойному капроновому шнуру. Не вздумай отсоединять эту штуку, сказал рыжий. Потому что от удара об воду не выживает никто, понял? На этом месте, сколько помню, уже человек десять утонуло, героев недоделанных, и все по пьяни. Так что, если не хочешь как они, то эту штуку не трогай, ага?

Ага, сказал он тогда. В смысле — он понял. Понял и принял к сведенью. И поэтому сейчас собирался прыгнуть именно без «этой штуки».

Где-то там темнела чернильная поверхность, не разбавленная рябью лунных бликов; угадывался слабый плеск волн. По левую руку бронтозавровой спиной выступала из воды черная громадина Зеленого острова. Сергей вспомнил, как в детстве он с родителями ездил туда на катере. Во времена СССР на острове было чудесно, пляжи там были самыми чистыми в городе, и даже работали питьевые фонтанчики.

От сидения в неудобной позе перила больно врезались в ягодицы. Сергей еще немного поерзал, потом спустил ноги ниже и нащупал подошвами узкий наружный бордюр. Мысли о фонтанчиках спровоцировали тяжесть внизу живота, и, оглядевшись для порядка по сторонам, он беззвучно помочился в пустоту. Так, на всякий случай. Прыжок на резинке — это всё же прыжок на резинке. Там он не обмочился, а тут — кто знает? Конечно, всё это смешно, особенно принимая во внимание цель его путешествия сюда, но всё же...

Сзади прогрохотал длинный дальнобойный грузоперевозчик, лизнул фарами его спину, выхлопнул в воздух жаркую горелую вонь. Продолжая держаться одной рукой за ограду, Сергей снял очки и потер кулаком слезящиеся на ветру глаза. Сердце больше не колотилось как тамтам, и теперь холодная апатия мешалась в груди с какой-то суетливой неуверенностью, словно он стоял у доски и напрасно пытался вытащить из памяти первую строчку стихотворения про зиму, а вместо этого вспоминался вчерашний футбол.



«Если жить, пить и есть

Нет желания —

Может, это и есть

Умирание?..»



Мысль пожухла и рассыпалась паутиной пепла, словно пионерский галстук, брошенный в костер. Эти строки он сочинил два дня назад, как раз после того, как его, опухшего от пьянства и ничего не видящего вокруг, чуть не сбил грузовик. Сергей ясно вспомнил, как подошел к киоску за сигаретами и увидел молодую пару. Они целовались, и девушка в этот момент передавала своему молодому человеку половинку шоколадной конфеты, призывно зажатую в губах. В глаза Сергею словно плеснули горячей водой. Ощутив, как стремительно мокреют щеки и почему-то решив, что это кровь, он болезненно дернулся, развернулся и ступил на проезжую часть. Всё вокруг моментально расплылось; ему показалось, что он ослеп. Но пронесшийся совсем близко рев и сокрушительный удар в ухо вернули предметам утраченную резкость.

Ударило его не грузовиком. Какой-то байкер в синей куртке, выскочивший из потока машин, выставил вбок локоть, отшвырнув его на обочину, как котенка. И покатил дальше, даже не снизив скорости. Сергей еще с минуту сидел на тротуаре, прижимая ладонью шумящее ухо и тупо глядя вслед его джинсовой спине с надписью «KISS ME, СУКА». Слезы текли и текли по щекам. Над головой какой-то старик возмущенно говорил двум старухам.

— Шел паренек, а тут этот урод. Разъездились, сволочи, на своих мотоциклах — ступить некуда... Но вроде паренек не пострадал, к счастью...

«Паренек» смотрел в асфальт, мотая головой, и думал о том, что если бы этот дед знал, что он сам мотоциклист, то небось не вступился бы. Ни за что. А старухи — те его бы еще и авоськами избили. Наверняка. Старики — они все такие.

А потом дед подал ему руку и помог встать. И он сказал «спасибо» и пошкандыбал прочь, забыв, что собирался купить сигареты.

Налетевший ветер заставил Сергея очнуться. Очки выскользнули из ладони и разбились о край бетонного бордюра. Осколки рыбьей стайкой унеслись вслед за ветром.

«Это на счастье», — подумал он и хрипло рассмелся. Всё-таки что-то откровенно мазохистское всегда присутствовало в его характере... разве нет?

Сергей осторожно глянул вниз и ничего не увидел — темно. Оно и к лучшему, успел подумать он. В следующую секунду в проводах над головой что-то тихо щелкнуло, и на мосту вспыхнули фонари, безжалостно осветив голого Сергея с головы до ног.

Ему стало любопытно, сколько сейчас времени, но часы имелись только в мобильнике. У того «Касио», что был подарен Мариной, месяц назад лопнуло звено на браслете, а он так и не нашел времени зайти в часовую мастерскую. Да, впрочем, подумал он, какая разница, который час... Он снова скользнул взглядом вниз, опасаясь увидеть воду. Но всё обошлось — фонари светили слабо и не захватывали ничего, кроме самого моста.

Волны тихо, убаюкавающе плескались у оснований невидимых опор. Около минуты Сергей продолжал напряженно смотреть вниз, и эта темная глубина внезапно так поманила его, что страх ушел без остатка. Отпустив руки, он ничком качнулся вниз, и уже разворачиваясь в воздухе, закрыл глаза. По ушам визгливо хлестнул ветер и сразу перешел в суровое шуршание, дыхание сперло, тело занемело, невероятно отяжелело и словно намагнитилось, ноги отнялись и исчезли, сердце мелко завибрировало в груди, и бесконечное «аааааааааааа» запело в спинном мозгу, проникло по нервам в глаза и зубы. Две секунды растянулись на две вечности, после чего со звуком лопнувшего пожарного шланга Сергей вошел в воду.

Удар ошеломил его, но почему-то не убил. Тело ушло под воду на несколько метров, холод вонзился в пах. Кожу обтянуло дикой болью. Выпучив глаза, Сергей выбулькнул наружу крик, дернул ногами... и неожиданно выскочил на поверхность. Плоп.

Будто кто-то профессионально открыл шапманское.

Неожиданно до него дошло: этот мост был почти в два раза ниже того, с которого он прыгал на Хортице. И вот... вот поэтому...

Не успев оформиться до конца, мысль перевернулась вверх тормашками и захлебнулась. Пришел ужас, навалился и скрутил в один узел с холодом и болью; сильнейшая судорога заплела ноги в рвущий мышцы штопор, и сердце пропустило