сердито отвечал им, что никто не умер, а просто настал Новый год, и, значит, вечером кто-то непременно обрыгает стены, которые, кстати, и так уже полгода никто не протирал. Лампочка под потолкам лишь бессмысленно мигала — она была здесь недавно, и в жизни ещё не разбиралась. Поэтому она временами чуть притухала, чтобы показать, что согласна с общим мнением. Один лишь верной замок уже давно всё понял, но предпочитал помалкивать. Меньше знаешь — крепче спишь.



* * *



Минуты шли. За дверью тост следовал за тостом.

И унитаз делался всё мрачней.



* * *



Кто же выиграет в этой сумбурной битве? Человек или унитаз?..

Унитаз — существо гордое. Но не менее горд человек. Ибо — он создатель. Он же и разрушитель. Все, кто населял, туалет, понимали это очень хорошо. Так же как и унитаз совершенно точно знал, что рано или поздно окажется на помойке вместе с бачком, трубами и сгоревшей лампочкой... Но рад ли он был бы такой компании?..

— Просыпайся, просыпайся, унитаз! Сантехник идет, — суетливо заскрипела ручка двери и покорно отворила защелку.

Любовь... Друзья... Спокойная старость. Этого не будет никогда... — подумал он. — Я ошибался.

Словно в ответ ему, за дверью раздалось знакомое шарканье пьяных ног.



* * *



Трудно понять влюблённого. Но ещё трудней ему понять самого себя.

Да... Любовь сыграла над ним жестокую шутку. Унитаз наивно предполагал, что любимая питает к нему ответные чувства, хотя она просто пользовалась его расположением. И также, как все нормальные люди, периодически срала ему в душу. Что ж, бывает...



* * *



Щелкнул выключатель, дверь открылась.

Это был не сантехник. Но лучше бы это был он. Унитаз с опозданием понял, что ему предстоит ещё одно — на этот раз последнее испытание, которое его наконец-то сломает. Мог ли жених знать о его чувствах? Если нет, то почему у Лены в гостях он так часто приходил в туалет, чтобы плюнуть ему в лицо? Алекс никогда не упускал возможности лишний раз отправить в его беззащитное нутро естественные потребности или с масляной ухмылкой швырнуть в унитаз завязанный узлом презерватив... А может, ему только это казалось?

Но что, что они делают сейчас? Для чего этот болевой прием? Неужто нельзя было подождать до ночи? Унитаз почувствовал, что его распирает от горя. Надо думать, имей он волосы, они неминуемо поседели бы в ту же секунду...

Алекс втащил его любовь внутрь сортира и, алчно клацнув защелкой, прижал её к кафельной стене. Нетерпеливо задрал пышные подвенечные юбки. Унитаз почувствовал, как дал трещину. Наверное, так лопаются сосуды в мозгу. Вода тонкой струйкой устремилась наружу, почти сразу же подтопив их туфли. Алекс щелкнул молнией и энергично вошел в неё.

Прогнувшиеся стены туалета отразили невесомое, паутинное \"аааах\". И невозможно было сказать, чей голос произвел этот звук. Возможно, он сам родился из воздуха.

Странно, но она не сопротивлялась. Напротив — уже через минуту сквозь пыхтенье Алекса пробился её первый деликатный стон. И ещё один. А после этого по её ногам пошла дрожь. И эта дрожь соединила их. Белая ткань мялась и шуршала. Трубы под потолком внезапно повлажнели. Лена кусала губы и что-то шептала. Он видел, как её рука, минуя многослойное кружево подола, незаметно скользнула туда. Совсем как тогда, когда — когда? — она приходила к нему одна.

Унитазу показалось, что что-то внутри у него вдруг бесповоротно засорилось. Запершило, будто в распухшем горле. Забилось, закултыхалось. Ему не хватало воздуха. А снизу пёрло холодное, вязкое, словно тошнота, дерьмо и он сам не заметил как стал вибрировать.

— Погоди, — сказал Алекс, с тихим чмоканьем отделяясь от неё и садясь на унитаз. — Давай, становись на колени.

Лена повернулась и внимательно посмотрела на него.

— Давай, давай, ну... — Алекс горячо шептал, взяв её за руки.



* * *



Унитаз замер. Замер весь, словно приняв какое-то решение. Вместе с ним замерло и всё остальное в туалете. Казалось, в наступившей тишине можно было услышать движение грунтовых вод на многокилометровой глубине. А может, это был просто пульс...

— Моё платье...

— С ним ничего не сделается.

— Но... — она краснела на глазах, — будет заметно...

— Да к черту, блядь, отчистим! Просто сделай мне приятное.

Чуть поколебавшись, она подчинилась.



* * *



В следующую секунду дом потряс глухой взрыв.

Никто так толком и не понял, что произошло, хотя последствия потом снимали на камеру целых три новостийных бригады, а газетчики все одновременно обозвали происшедшее \"детонацией газов\". Будь у унитазов свои терапевты, они бы, скорее, назвали это стенокардией.

В воздухе висела цементная пыль, но дыма не было, огня тоже. Лишь в серванте и на лоджии вылетели стёкла, да на кухне сорвало кран. Когда пьяные гости по одному высыпали в коридор и отодвинули в сторону сорванную с петель туалетную дверь, унитаза там уже не было. На месте развороченного постамента зияла неровная дыра в цементном полу, окаймлённая блестящим белым крошевом. Собственно, не было там и виновников торжества. Не было и не существовало ни во времени, ни в пространстве, ибо скрючившиеся на полу нашпигованные кусками фаянса тела Алекса и Лены более не содержали того, что делало их жизнь относительно счастливой и понятной, а унитаз — непонятым и несчастным. Субстанция исчезла навсегда. Кровь на стенах осталась. Она была очень реальной. Так же как и толстенный стой дерьма на всём, включая потолок и перегоревшую от страха лампочку.

Среди гостей началась пьяная истерия. И во всеобщей суматохе никто из них не почувствовал, как души умерших отлетели в рай.

Никто, кроме дверного замка. Но он никому об этом не сказал.

Меньше знаешь — крепче спишь.



* * *



Но в темноте пустой, навеки опечатанной квартиры, они и теперь иногда спорят с уцелевшим сливным бачком, если ли на том свете рай для унитазов, и если есть, попал ли туда их друг...

Обоим очень хочется в это верить.

yavas.org