— Зато вот это есть, — Никита достал из кармана кастет, натянул на пальцы, покрутил освинцованной ладонью. — Нравится?

Кастет описал дугу, впечатался в окаменевшее лицо девушки, сбросил ее навзничь со скамьи, разбил бутылку, пустил брызгами кровь.

— Нравится тебе это, сука? Нравится? — продолжал говорить злым шепотом Никита, ломая пинком челюсть, выбивая каблуками воздух из легких.

После первых же ударов Надя перестала кричать, только мычала и хрипела, кривя разрезанный стеклом рот. Никита стал методично бить ее ногами, метя в лицо. В висках глухо застучало, по позвоночнику пробежала быстрая судорога, и в трусы брызнула горячая струя. От неожиданного удовольствия у Никиты захватило дух — ничего подобного он никогда прежде не испытывал.

— Я тебе сделаю, сука, кавалера, — он стал прыгать на лице Нади, неловко скользя ногами в пиве и крови. — Я вам… всем... суки… покажу…

Руки девушки мелко сучили, потом тело обмякло; глаза остекленело закатились. Наступив ногой на хрипящую гортань, Никита с интересом слушал, как ломаются хрящи трахеи.

— Замолкни, пизда, — он плюнул трупу в лицо, подхватил со скамейки сумку, повернулся и пошел прочь. Потом запнулся, вернулся, достал носовой платок и, подсветив зажигалкой, аккуратно протер Надино разбитое лицо. Бутылочные осколки сложил в пакет.

— Ищите, бляди…

Продравшись сквозь кусты, он вышел на тротуар, огляделся, критически осмотрел одежду, снял с себя прицепившиеся листики. Тщательно вытер подошвы о траву.

Непривычно-приятная опустошенность в паху снова сменилась обычным нытьем, к тому же сырость в трусах привносила дополнительный дискомфорт. Скорей домой, под душ.

Пройдя три квартала вдоль парка и перейдя набережную, чтобы словить попутку на левый берег, Никита сорвал надоевшие усы, зашвырнул пакет в Днепр и едва слышно прошептал:

— Блядь, пиздец… Заебала эта хуйня… Вот уволюсь и всё…

На тело навалилась дикая усталость. Пот заливал глаза, жег кожу между лопаток, адски разъедая под пластырем царапины, оставленные вчерашней сучкой.

«Нет, прав Михневич, — подумал он, поднимая руку навстречу такси, — надо поспать, а то и до отпуска не дотяну. Свихнусь к ебени матери…»

yavas.org