в смысле, сегодня даже на поле не появился. Весь упор на Васю делается. Доверяют ему. Так что и тебе тоже никуда не деться. Ты себя должен проявить хорошо на первой же игре, вы с Омельченко и Рогожиным первые наши «легионеры» за 10 лет, все-таки. А без Васи тебе никак. Тут же весь прикол, что он перед игрой у всей команды сосет, а потом мы рвем всех на части. Ты за нами просто не угонишься, если Васе, это… не навалишь, в общем.

— А Омельченко с этим… с Рогожиным — они что, угонятся?

— Уже да. Один ты у нас… непосвященный остался.

— Ты прости, Гога, — вмешался Женя. — Мы все давно думали, как тебе сообщить помягче. Вот, даже тренировочную базу перенесли к морю. Волков особенно волнуется. Как-никак, игра через неделю… Но ты сам про Васю спросил, и слава Богу. Так оно проще.

— Что проще? Что проще-то? — Егор почувствовал, как пылают его уши. — Чушь это всё! С чего бы этому алкашу у вас сосать?

— Ну так на счастье же! Он же фанат наш. Мы так думаем, Вася — энергетический вампир, только наоборот. Энергией нас наполняет положительной, светлой, уверенность вселяет…

Паша захихикал.

— Да, энергии в нем хоть отбавляй — может целый час строчить, и хоть бы рот устал…

— Замолкни, — шикнул на него Женя.

— Я не «зачем» спрашиваю, а «почему»! — Егор шмыгнул носом.

— Есть мнение, что он сидел. Ну, там его и приучили… Хотя точно неизвестно. Но наколки у него есть. Голые бабы и слова разные.

— Чертовщина. Вранье вонючее. — Егор встал. — Если бы так, то и меня покупать бы не нужно было бы.

— А ты — для отвода глаз, как и Омельченко, как и Рогожин. Потому что если в команде есть игроки с громким именем, никто не будет удивляться, что команда — чемпион. А если игроков никто не знает, тот начинаются сомнения, и так далее. Лучше подстраховаться.

Некоторое время они молчали. Потом Женя тронул взмокшего Егора за ногу.

— Ты пойми, мы все за судьбу матча волнуемся… Может, сходишь к Васе? Прямо сейчас. Тебе, может, сразу не понравится, но потом привыкнешь, приятно будет. Мы все через это прошли, ты не думай…

— Сходи, а? — поддержал товарища Паша. — А потом мы вместе к тренеру пойдем, расскажем, вот он обрадуется! Сразу отношение к тебе улучшится, вот увидишь. И в команде тоже. А то остальные думают, что ты из высокомерности к Васе не идешь. Что ты их презираешь. Ну и…

— Я не педераст, — с отвращением в голосе отчеканил Егор. — А вы, если это не идиотская шутка, то я даже не знаю, кто вы.

Он побрел между скамьями, направляясь в раздевалку.

— Мы ж добра тебе желаем… — донеслось вдогонку.

— Пошли вы! — Егор снял на ходу майку, вытер потные подмышки. — Сегодня я не тренируюсь. Если тренер хочет знать почему — я ему расскажу… А пока что мне надо подумать над тем, куда я попал.

Проходя мимом третьего сектора, Брызгин скорчил кислую рожу и помахал мужику в трениках:

— Привет, Вася!

И будь он проклят, если Вася в ответ не улыбнулся.



Бузилов и Рябченко переглянулись и одновременно опустили головы.

— Вот нам Волков вставит… — проговорил Рябченко, сплевывая. — Завалили всё дело…

Бузилов вздохнул:

— А мы что виноваты, что он нас первых спросил?..

Игра на поле остановилась. Все смотрели в их сторону.

Рябченко встал и выразительно пожал плечами.

— Пошли Волкову расскажем, пока остальные не донесли, — он оправил футболку и пошел со стадиона. — Может, ругать не так сильно будет…

Ссутуливший плечи Бузилов тяжело потопал вслед за ним.



Растираясь полотенцем, Егор вышел из душа. Из головы не шел проклятый Вася. Он уже начинал думать, что, возможно, одноклубники и не шутили, когда рассказывали о своем идиотском ритуале. И когда увидел тренера Волкова, сидящего у ряда шкафчиков на скамье с газетой, сердце его неприятно забилось.

Волков закрыл газету, которую держал вверх ногами, поднял на него напряженный и внимательный взгляд.

— Прости, Гога, что пацаны тебя из себя вывели. Я тебе сам все рассказать собирался.

— Что рассказать? — несмотря на колотящееся сердце, Егор старался говорить спокойно. — Если вы о той неумной шутке, которую они со мной сыграли, то это ладно… Я же не барышня кисейная, приколы понимаю…

Волков кивнул на скамью рядом с собой.

— Сядь, Гога.

Егор сел. Лицо тренера, отметил он, было встревоженным. И это Егору не понравилось больше всего.

— Ну что еще? — буркнул он. Прозвучало это с вызовом, но тренер, казалось, не обратил на его слова никакого внимания. Или не захотел обращать.

— Понимаешь, Гога, — Волков взял его за руку, сжал крепкими пальцами запястье. — Все не так просто, как тебе кажется. И то, что на первый взгляд может выглядеть как шутка, на самом деле имеет глубокие корни.

— Я не совсем понимаю, к чему вы клоните… — пробормотал Егор. Ему было неуютно, захотелось отодвинуться, но тренер, несмотря на его малый рост, казалось, нависал над ним, отбирал воздух и подавлял волю.

— Ты ведь знаешь, у каждого клуба, у каждой команды есть свои, м-м-м… ритуалы… И подчас они выглядят странными. Но если бы они не действовали, никто бы ими не пользовался… понимаешь? Вот и у «Железняка», как у многих других команд, есть свой талисман. Это Вася.

— Видел я его… — нервно усмехнулся Егор.

На самом деле ему было вовсе не смешно, но улыбка как-то сама собой выползла на лицо — кривая и скомканная, словно перекосившаяся оконная фрамуга.

— Он выглядит по-клоунски, знаю. — Волков пожал плечами. — Но это действительно наш самый главный талисман. Этот человек следил за играми «Железняка» еще даже тогда, когда тебя на свете не было. В нем столько любви к нам, сколько нет ни в ком больше. Просто мы открыли этот родник совсем недавно, иначе бы, наверное, уже были бы чемпионами. А может, и не были бы — ведь это была большая случайность, что он сел тогда рядом с Зуем…

— Вы что, хотите сказать, Вася правда у него… это… — язык Егора присох к нёбу.

Волков сжал его ладонь.

— Да! Это чистая правда. Как правда и то, что мы все теперь пользуемся его услугами. Это… как наркотик. И ты, если хочешь влиться в команду, должен тоже… принять правила игры. Мы ведь деньгами тебя не обижаем, так?

— Да знаю я…

— Никто больше столько не получает.

— Так это подкуп, что ли? — Егор брезгливо завозился на скамье, но Волков держал его крепко.

— Нам завтра лететь в Польшу, — горячо зашептал тренер, внезапно выпустив наружу свое волнение. — Пойми, Гога, одна шестнадцатая — это не шутки!! Из-за тебя всё может завалиться. Прошу тебя, умоляю, сходи к Васе. Или нет, хочешь, я сейчас его сам к тебе приведу?

— Да нет же! — Егор вывернулся из тренерских рук и отскочил к стене. — Александр Викторович, что это за педерастия! Вы с ума сошли! Что это, извините, за х… хуйня такая!

Волков втянул голову в плечи, словно получил оплеуху. Взгляд его отяжелел.

— Ну, черт с тобой. Раз ты такой упрямый, — он достал из кармана смятую пачку «Мальборо», выщелкнул одну сигарету, прикурил, глядя в пол. — Чертово сердце, блядь… Ты меня до инфаркта доведешь, Гога.